Страждущий веры (СИ)

Я забралась в дальний угол, чтобы меня больше не трогали. Когда фляги опустели, туаты достали несколько деревянных трубок и набили их ягелем. Раскурили, выдувая белёсые кольца. И тоже стали передавать по кругу.

Дым оседал внизу белыми облачками. От едкого кисло-сладкого запаха кружило голову. Кто-то из туатов завёл тоскливую песню, остальные подхватили. Заскрипели подвяленные дымом голоса, хором рассказывая историю на непонятном, мелодичном языке. То опускались, то поднимались, ликовали и грустили, тосковали и полнились надеждой. И чудились в их песне бушующий океан, заснеженные вершины гор, вьюжный вой и плач по временам былого величия.

— О чём это? — разморено спросил Вей, когда они замолчали, чтобы перевести дух.

— Песня предначальных времён на предначальном языке. О том, как лесная богиня-покровительница Дану увела наших предков из гибнущего мира через Червоточину. По морю они приплыли на серебряных кораблях к тёплым берегам и расселились южнее Утгардского нагорья. Не всем пришёлся по вкусу Мидгард, отчаянные смельчаки решили отыскать обратный путь, захватили корабли и поплыли обратно. Только не вела уже их своей мудрой волей богиня. Корабли разбились об айсберги и затонули. Лишь нескольких счастливчиков помиловали боги, велев им передать остальным, чтобы те не мыслили о возвращении и не смели заходить в пустыню Хельхейма северней лабиринта. В такую же зимнюю пору они шли, замерзая, через суровый Утгард и оплакивали потерянную прародину, — по-пьяному высокопарно отвечал Асгрим.

— А говорят, что Червоточина вас породила, — усомнился Вей.

— Нет, наш народ был рождён под солнцем другого мира. Мира, где хозяевами были мы, а не длиннобородые. По крайней мере, так сказывается в легендах, — Асгрим заметно притих к концу, словно погрузился в мрачные раздумья.

— А детали? Ваша баллада такая длинная. Можешь дословно её перевести? — Вейас не унимался, сосредоточился и подобрался, словно и не пил вовсе

— Я знаю лишь общий смысл. Предначальный язык умер вместе с нашей прародиной. Лишь отголоски тех событий сохранились в легендах, но и они угасают с каждым поколением. Наша богиня теряет силы, ворожея выбрала иного покровителя, здешнего. Вскоре мы и вовсе уверимся, что правдивы ваши поверья, а не наши, — Асгрим выкурил из протянутой товарищем трубки побольше, выпуская пар струйками из ноздрей.

Вейас молча ожидал своей очереди. Необычно степенный, задумчивый. И взгляд такой далёкий-далёкий. Я-то думала, у нас в семье одна я люблю задаваться бесполезными вопросами.

— А почему ваш мир умер? Разве он может умереть? — подала голос я, когда Асгрим передал трубку Вею.

— Об этом в легенде не говорится. Может, стало слишком жарко, а, может, слишком холодно. Может, была война, которая затопила землю кровью и огнём. Может, тьма поглотила весь мир, а, может, боги оставили его. Некому стало поддерживать порядок, и всё обратилось в хаос, — медленно вытягивая каждое слово, отвечал Асгрим, словно продолжал пускать кольца дыма.

— Отчего боги оставляют мир? — мой голос, оказывается, звучал также разморено. Мысли текли вяло, в бреду. Я не до конца понимала, о чём у нас идёт беседа, что именно я спрашиваю и что хочу услышать.

— Может, тьма пожирает и их. Может, когда в них перестают верить, их сила исчезает. Может, они сами перестают верить, разочаровываются и уходят. А может, они, как и все, отживают отмеренный срок и умирают, — голос Асгрима затухал, а подбородок клонился всё ниже к груди.

Остальные туаты уже давно уснули на тех же местах, где сидели. Вейас бодрился, но как только я перехватила разговор, тоже заклевал носом. Головешки в камине тлели еле-еле, на улице зловеще завывал ветер, мир погружался во тьму. В моём воображении вовсю оживали образы из легенды, пугающие своей непостижимой глубиной. Я стояла на краю Червоточины и видела внутри бездну с тлеющими угольками иных миров, что кружились в беспрестанном хороводе и пели завораживающими голосами туатов. Но чернота наступала, и угольки, с шипением испустив кольца дыма, гасли, растворялись в бездне без остатка.

Скрипнули половицы. До костей пробрал едва различимый шепоток. Шаги приближались. Чудилось, будто давешний кошмар стал явью. Мой тёмный суженый спешит сквозь миры, времена и расстояния, а Зверя нет. Он ушёл или умер, неважно. И некому, совсем некому меня защитить.

— Не бойся, — послышался низкий голос Микаша. — Это всего лишь я.

Он опустился рядом.

— Ты не пил с остальными? — догадалась я по его верной походке и бодрому голосу. Даже меня развезло, а он держался.

— Кто-то же должен быть начеку, особенно после таких сказок. Спи, я смогу тебя защитить, что бы там ни было.

— Даже если демон-пересмешник превратится в меня и заставит тебя сражаться против него на мечах? — усмехнулась я, укладываясь поудобней, и закрыла глаза.

— Вряд ли он сумеет подрожать твоему ехидству, а с остальным я справлюсь.

Он зевнул, укрыл меня собственным плащом и затих рядом.