Стражи

и думая, как же оно все смешно.

Стоит тебе хоть раз

обмишуриться, ты уже не можешь

ОСТАНОВИТЬСЯ, даже если твоя

жизнь от этого зависит,

и продолжаешь вляпываться.

Джордж П. Пелеканос.

«Желанное навсегда»

На следующий день, рано утром, в мою дверь постучали. Я думал, это Джанет, и сказал:

— Входите.

Но это был Саттон. Он спросил:

— Что у тебя есть выпить?

— Кофе.

— А, черт! Ты снова в трезвенники записался?

— Ну что мне тебе сказать?

Он сел в кресло и водрузил ноги на кровать. Я спросил:

— Насчет Плантера слышал?

— Еще бы. Я еще кое-что знаю.

— В смысле?

— Знаю, где он.

— Шутишь. Ты сообщил в полицию?

— Ты там служил, вот я тебе и сообщаю.

Я потянулся к трубке, но он продолжил:

— Все не так просто.

— То есть?..

— Я могу тебе его показать.

Я прямо дар речи потерял. Потом сказал:

— Ты его украл?!

Он улыбнулся своей особой улыбкой:

— Так хочешь его видеть или нет?

Я решил, что выбора нет, и согласился.

Он вскочил на ноги:

— Тогда двинули.

У дома стояла опять желтая машина. Он объяснил:

— Привыкаешь к цвету…

Через полчаса я спросил:

— Клифден?.. Ты отвез его в Клифден?

— Я же тебе говорил, что купил там склад. Огромный. Я еще предлагал тебе пойти в долю.

— Значит… ты похитил этого урода? — В глубине души я надеялся, что это дурная шутка, но проверить следовало, поэтому спросил: — Что ты собираешься с ним делать?

— Написать его портрет. Он нанял меня, забыл?

Когда мы прибыли в Клифден, шел дождь. Примерно в половине пути по Скай-роуд он остановился, свернул в сторону и сказал:

— Теперь вверх.

Я взглянул, но никакого дома не увидел.

Он сказал:

— В этом вся и прелесть, что его с дороги не видно.

Пока мы лезли наверх, промокли насквозь, я два раза поскользнулся и упал в грязь. Поднялись на холм и увидели строение. Саттон заверил:

— Он будет рад посетителям.

Здание было выкрашено в паскудный зеленый цвет и совсем сливалось с местностью. Все окна плотно закрыты. Саттон вытащил ключ, открыл дверь и крикнул:

— Я дома, дорогуша! — Вошел и вдруг завопил: — А… мать твою!

Я прошел мимо него. В полутьме разглядел кровать. Над ней висел человек. Саттон зажег свет. Плантер болтался на веревке, привязанной к перекладине, закутанный в простыню. Нога прикована наручниками к кровати. Я взглянул ему в лицо и все понял: Господи, он очень мучился.

Рядом с кроватью стоял мольберт с приготовленным холстом.

Саттон заметил:

— Этот гад выбрал легкий путь.

Я снова взглянул на Плантера и сказал:

— Ты называешь это легким… Господи!

Саттон двинулся к буфету, достал бутылку виски, предложил:

— Хочешь?

Я помотал головой. Он отпил большой глоток и крякнул:

— Фу… помогает.

Я подошел к нему и спросил:

— Ты его убил?

Виски уже растеклось у него в крови, и в глазах появился дикий блеск. Он ответил:

— Ты чего, рехнулся, мать твою? За кого ты меня принимаешь?

На этот вопрос я не ответил. Он выпил еще, и я спросил:

— Что теперь?

— Давай сбросим его с пирса Ниммо, установим справедливость — как в стихах.

— Ну уж нет.

— Тогда придется хоронить урода.

Именно это мы и сделали: закопали его за домом. Дождь лил как из ведра, так что копать пришлось около двух часов. Наконец все было сделано, и я спросил:

— Надо сказать какие-то слова над ним?

— Ну да, что-нибудь художественное, про то, как он любил картины.

— Есть предложения?

— Повесившийся в Клифдене.

В Голуэй мы вернулись около шести вечера. Я промок, весь перепачкался и дико устал. Когда Саттон припарковал машину, он сказал:

— Не мучайся. Знаешь, он ведь признался.

— Зачем он их топил?

— Чтобы позабавиться.

— Господи милосердный!

Казалось, он что-то прикидывает, и я спросил:

— Что?

— Он рассказал мне про девушек. Я имею в виду, он хотел рассказать. Но…

— Что «но»?

— Он сказал, что эта девушка, Хендерсон… ну ты знаешь… Сара…

— Что Сара?

— Ее он не убивал. Она покончила жизнь самоубийством.

— Лживый ублюдок.

— Зачем ему врать? Он ведь признался про остальных.

Я уже вылезал из машины. Сказал:

— Знаешь, я не скоро захочу тебя видеть.

— Понял.

Шины чуть не загорелись — так он рванул с места.

Когда пыль садится,

вам остается только пыль.

Поиски Плантера еще какое-то время обсуждались на первых полосах газет. Через несколько недель интерес пропал, и о нем забыли, как о Шергаре, лорде Лукане и других.

Кэти Б. проводила медовый месяц в Керри. Про Энн я ничего не слышал.

Я не пил.

Саттон один раз позвонил. Просто так взял и позвонил:

— Джек… Эй, приятель, как делишки?

— Хорошо.

— Ничего, что я звоню, а? В смысле, мы вроде повздорили… да?

— Можно и так сказать.

— Я слышал, ты все еще в завязке.

— Ты правильно слышал.

— Если захочешь сорваться с цепи, ты знаешь, кому позвонить.

— Конечно.

— Так как, Джек, хочешь знать, чем я занимаюсь?

— Если хочешь, скажи.

Можете усмехнуться так, чтобы это было слышно? Мне удалось.

Он сказал:

— Парень, я пишу картины, вот чем я занимаюсь.

— Прекрасно.

— Ладно, Джек, не пропадай.

Щелчок.

РЕЗУЛЬТАТЫ ВСКРЫТИЯ

Тело белого мужчины

Слегка за пятьдесят

Татуировка на правом плече: