Стражи душ (СИ)

Описал я вкратце, о месторождении мрамора говорить не стал. Не то чтобы не доверял мастеру-каменщику, скорее любопытно было посмотреть на его реакцию. Своего рода маленькое испытание.

Овражский залез под брезент, которым укрыли глыбы, и громко присвистнул.

— Ну умеете вы меня каждый раз удивлять, ваше сиятельство! Где же вы такой чудной материал раздобыли? Похож на северный, карельский…

Мужчина прикрыл глаза и беззвучно что-то забормотал. Исследовал камень своим даром. Без такого умения в его работе было нельзя.

Я уже раньше убедился, что Овражский очень талантлив, и теперь с удовольствием наблюдал это снова. Его сила была уверенной и монолитной, прямо как камень, с которым он так любил работать. При это не была грубой, просто настойчивой.

Ощутив отклик в моем мраморе я тоже чуть не присвистнул. Мастер сумел пробудить стихию! И в его руках мрамор едва заметно засветился изнутри янтарным огнем.

— Вот это да… — хором сказали мы и также дружно рассмеялись.

Овражский задумчиво почесал свою короткую бороду и хитро изогнул бровь:

— Слышал я небылицы про такой мрамор. Как и то, что давно уж его не добывают. Вы уж меня простите за любопытство, ваше сиятельство. Спрашивать откуда не стану. Только спрошу — можете ли достать ещё, для меня?

Его тактичность вызвала у меня широкую улыбку. Да и неприкрытый намек на то, что первый клиент для моей шахты уже есть…

— Смогу, Максим Леонидович, — я кивнул. — Но как скоро, не знаю. Расскажете, что за небылицы вы слышали?

— Это я всегда готов, особенно в такую погодку самое то, — усмехнулся мастер. — Так что прошу к нашему столу, угощу вас, как и положено. Чаем да байками. Только сначала камушек отнесу.

Овражский призвал дар, частично окаменев внутри, и подхватил тяжеленную глыбу так легко, словно она ничего не весила. Однозначно, как только доберусь до стихии земли, это станет моим любимым умением. Конечно, на одну лишь магию я никогда полагался, но как же сэкономит это время и ресурсы!

Я с уважением наблюдал, как мастер играючи справился с грузом, донес его до мастерской и уложил под навесом, заботливо прикрыв холщовой тканью от уличной грязи. Погладив мрамор на прощание, Максим Леонидович пригласил меня в дом.

Внутри по-прежнему уютно пахло деревом, мхом и смолой. Чайник уже был горячим — меня ждали.

Заварив своего волшебного чая и выставив на стол мёд и пряники с баранками, мастер принялся рассказывать.

— Наши уральские земли богаты на сказки всяческие, но из дальних краев мы тоже собирали легенды. И берегли их, передавали из поколения в поколение, как и умения свои. Вот одна из них была об острове среди Ладожского моря…

Традиционно, история начиналась с красавицы колдуньи. Жила-была, не тужила и людей вроде как не трогала. На том самом острове, сама по себе. В деревушку, что поблизости была, наведывалась периодически, за провизией разной и с хворобой местным помочь.

Пока не увидел её тамошний хозяин земли, ни много ни мало — князь. Влюбился так, что мочи не было. Вился вокруг девицы, а та ни в какую. Мол, он кровей благородных, а она из простых, и ничего у них не получится. Общество осудит.

Но пылкий влюбленный не сдавался. Чтобы доказать свои намерения, за благословением отправился к самому императору. Чтобы, значит, общество не сомневалось. Тот удивился и решил лично посмотреть, кто же свел с ума верноподданного.

Ну и… сам влюбился. Вот так сразу и без раздумий. Молодой ещё был.

Сошлись тогда князь и император на берегу озера в смертельной схватке. Подняли стихии и водой всю округу залило, только дом княжеский на холме стоять и остался. Проиграл князь и пропал в пучине, а колдунья со злости проклятие на места те наслала, ушла на остров и там своё сердце в камень обратила, чтобы никто больше не смог его разбить.

Горевал император страшно, и потере друга, и неудавшейся любви.

Потом, понятное дело, женился монархически выгодно и детишек много завел. Но раз в год, в последний летний день, приезжал на тот берег и стоял до самого заката, глядя с тоской на остров.

А как только солнце садилось, начинал светиться камень. Напоминая ему о горячности юности.

Колдунью больше никто не видел. Но зато пошел слух об удивительном мраморе, который хранил её сердце. Легенда умалчивала о том, кто же там занялся разработками, но вскоре среди мастеров началась охота на этот материал.

Началась и быстро закончилась. Кто бы ни отправлялся за ним самостоятельно, не возвращался. Поставщик же умудрялся оставаться неизвестным. Пока тоже не пропал с концами. И осталась только сказка.

Годы пересказов стерли имена и названия, лишь истинные мастера хранили память о преданиях. Хранили и надеялись, что когда-нибудь прикоснутся к сердцу колдуньи.

Я заслушался — ну такая красивая, хоть и печальная, история у Овражского получилась. Вот уж мастер-сказитель, это точно! Ни один талант у него, а целых два, как минимум.

— Так что, сами понимаете, Александр Лукич, — подытожил он. — Вызнавать у вас не стану, сгинуть мне неохота. А вот материал куплю, если соизволите продать.