Стражи Красного Ренессанса

Влад сидел на топчане. Слева от него прямо к серой стене был прикручен умывальник, справа находился унитаз в неплохом состоянии. Удобно, ничего не скажешь, все необходимое под рукой. Страж выжидающе смотрел на дверь. Скоро за ним должны прийти. Он будто чувствовал это. После фармакологического допроса прошло не менее шести часов. За это время Влад успел выспаться, ему принесли плитку, спрессованную из сверхпитательных веществ и кружку чая.

"Последняя еда", — подумал он тогда.

Большой и увлекательной игре длинною в тридцать один год приходил конец. Осталось пройти последнюю миссию.

Периодически его посещала шальная мысль: а не отложить ли финальную партию еще на одни сутки? А не поиграть ли еще немного в кошки — мышки с агентом Хосманом? Безусловно, слабость эта произошла от того, что Влад не смог растворить проекцию Игорька в измененном состоянии сознания. И теперь маленький крючочек так и норовил зацепить стража, заставить его хотеть жить, найти оправдание для продолжения своего бытия. Но это не его желание, это желание "эго". Своего сына он в любом случае уже никогда не увидит.

Многие века шекспировская дилемма "быть или не быть" будоражила человеческие умы. Но для истинного стража все подобные метания были нелепы, ибо задача решалась просто: в каждый момент времени существует одно — единственное решение. Двадцать, десять, пять лет назад и даже вчера имело смысл "быть", а теперь — "не быть". И очень важно не прозевать этот миг.

Владу вспомнилась обязательная для изучения во всех школьных программах Советской Конфедерации повесть писателя двадцатого века Василя Быкова "Сотников". Одним из главных героев был в ней белорусский партизан по фамилии Рыбак. Бойкий, шустрый мужик, настоящая находка для лесного отряда. И знал он, что всегда сможет выкрутиться из любой даже самой паршивой ситуации. Но, видимо, у каждого есть свой предел везения. Однажды бравый Рыбак попал в плен вместе с товарищем по оружию полудохлым Сотниковым.

Рыбак не из тех, кто так просто сдавался. Пока их везли в комендатуру, он думал о том, что выкрутится, сбежит. А потом на допросе решил: если будет юлить, говорить полуправду, то получит шанс, лишние часы для того, чтобы ускользнуть из цепких лап неприятеля. И когда осознал неизбежность расправы, попросился в полицию, ведь можно попробовать скрыться по пути к месту казни. Даже участвуя в повешении своего товарища, Рыбак все еще надеялся, что сумеет вернуться в лес к партизанам и продолжит воевать с ненавистным врагом. Только потом он понял: бежать теперь некуда, ибо, убив собрата по оружию, совершил предательство — худший из грехов. Так захлопнулась ловушка.

Мораль сей книги была проста: Рыбак, в отличие от Сотникова, не заметил того момента, когда "быть" превратилось в "не быть", и сохраненная жизнь вдруг обернулась тягостным, пустым и мучительным существованием.

Лязгнул замок, в помещение вошли два бронированных охранника и Хосман. Страж улыбнулся вэку. Периферийным зрением он заметил выпуклость под пиджаком на левом боку агента.

— Вы радуете нас, мистер Троянов, — деловито заговорил Хосман, — тесты показали, что вы вероятнее всего искренни с нами. И сейчас нам нужно начать более серьезное сотрудничество.

— В чем это будет выражаться? — спросил Влад, отметив про себя, что вэки по — прежнему сомневаются. Однако он уже трансформировался из "товарисча" через "господина" в "мистера". И на том спасибо.

— Вы будете переведены в помещение с более комфортными условиями. Там будет душ, маленькая кухня, туалет и кабинет для работы.

— Что именно мне предстоит делать?

— Я вам объясню чуть позже.

Влад подумал, что это, скорее всего, еще одна проверка. Только долгосрочная, длящаяся от недели до пары месяцев. Однако страж столько жить совсем не собирался.

— Мистер Троянов, как рациональный человек, вы сделали правильный выбор, — ободряюще произнес Хосман, видимо приняв слегка задумчивый вид Влада, за муки сомнений, — в России таким людям как мы нечего ловить. Мой прадед вынужден был бежать из этой варварской страны после переворота тридцать четвертого года.