Стражи Красного Ренессанса

— Ах да, конечно, — почесал затылок профессор, — как‑то вылетело из головы. Послезавтра, в среду я буду рассказывать об этом на лекции. Как раз к тому времени завершила свое становление так называемая московско — чеченская избирательная система, явившаяся естественным следствием либерально — олигархической властной структуры, основанной на трех китах: компрадорской бизнес — бюрократии, коррумпированных органах правопорядка и нацистах из этнических меньшинств.

— Папа, — засмеялась реальная Аиша, — перестань! Ты в Музее, а не в своем МГУ-2.

— Да, милая, прости, — сказал профессор, — пойдем дальше.

Петр Георгиевич и его дочь оказались в круглой комнате с четырьмя, если не считать коридора, из которого они пришли, входами. Над каждым из них висела таблица. Вот что было на них написано:

Первый период. От Августовской трагедии к новому тысячелетию. Господство лжедемократов.

Второй период. От миллениума к "маршу черных бутонов". Власть псевдопатриотов.

Третий период. От Ставропольского побоища к Московскому восстанию. Доминирование недонационалистов.

Четвертый период. От интервенции к Сентябрьской революции. Через борьбу — к Освобождению.

— Можно было, конечно, и пятый период добавить, — заметил Петр Георгиевич, — от установления власти Народных Советов до начала диктатуры Кашина в 2047 году.

— Папа, — сказала Аиша, — здесь Музей Либерального Террора, а не Нового Смутного времени. Тогда вставь сюда и двадцать лет правления Кирилла Константиновича.

— Да, — согласился Петр Георгиевич, — смута, по большому счету, закончилась только в конце шестидесятых, когда власть в свои руки взяла ВАСП, а вот с либерализмом окончательно разобрались при Кашине, тогда международной олигархии было, к счастью, не до нас: мексиканский сепаратизм, изоляционисты США, провозглашение "нового курса" в Японии, Шиитская война в Аравии. В общем, проблемы с северными варварами отошли на второй план.

— Ладно, папа, — улыбнулась Аиша, — я хоть и не профессор, но элементарные знания по истории имею. Лучше выбери, в какой зал мы с тобой направимся.

— Завтра, — сказал Петр Георгиевич, — мне предстоит провести лекцию по Первому периоду, значит идем налево.

Аиша последовала за отцом. Когда они оказались возле самого входа, грянул приглушенный гром, похожий на отдаленный выстрел из артиллерийского орудия, и в проеме образовался текст, объятый виртуальным пламенем:

"Нет человека, который был бы как камень, сам по себе: каждый человек есть опора другому, есть кирпичик здания. И если снарядом снесет чей‑то дом, значит меньше станет Россия. Смерть каждого умаляет и меня, ибо я един со своей Родиной, а потому не спрашивай никогда, в кого стреляли танки: они стреляли в Тебя".

— Оригинальный плагиат, — произнес пожилой страж.

В этот момент зазвонил мобильник. Профессор извлек из нагрудного кармана телефон, больше похожий на удлиненную пластиковую карточку и приложил его к уху.

— Приветствую тебя, Петр Георгиевич, — услышал он знакомый голос Приморского, — ты сегодня великолепно выступил перед публикой. Поздравляю от всей души.

— Здравствуй, Андрей Иванович, рад тебя слышать, ты тоже присутствовал на лекции?

— А как же! Разве я мог пропустить событие международного масштаба?! Тем более, когда оно освещено столь блестящим оратором.

— Ты мне льстишь.

Наступила небольшая пауза, вслед за которой Приморский произнес:

— Это ладно. Петр Георгиевич, мы не могли бы с тобой пообщаться при помощи иных средств связи, где возможен полноценный визуальный контакт?

— Думаю, это не составит проблемы. Я перезвоню.

Профессор виновато посмотрел на дочь:

— Извини, милая, работа. Мне нужно срочно дать консультацию одному замечательному человеку. У вас ведь в Музее должна быть отдельная комната с голокреслом.

— Было бы удивительно, — процедила сквозь зубы Аиша, — если бы хоть раз, хоть единый раз тебя не отвлекли!

— Ну пойми, доченька, в одном из архивов Киева, — начал сочинять на ходу Петр Георгиевич, — был найден весьма важный документ позднесоветской эпохи. И мне, как специалисту, нужно проконсультировать моих коллег.

Аиша прожгла взглядом отца, а потом, мгновенно смягчившись, с обреченностью в голосе произнесла:

— Иди за мной, покажу тебе комнату.

* * *

Заперев дверь, профессор уселся в голокресло, набрал номер на мобильнике для спецсвязи и вставил его в щель сканера. Спустя несколько секунд появилась голографическая надпись: "Связь защищена". После полуминуты ожидания перед взором старого стража появился пожилой мужчина с густой белой шевелюрой и немного надменным взглядом.

— У меня плохая новость, — сказал он.

— Я внимательно слушаю, товарищ вермаг, — произнес Ионов с равнодушным почтением.