Стражи панацеи

— А Дюран может служить вражескому государству? С чего это вдруг? У него есть обида на бывшую свою Родину? — сдержанно усомнился Визант.

— Ничего такого за ним не водилось. Иммигрант новой волны, преуспел, ни он такой один. Диаспора наша, как вы знаете огромна. Дело в другом. Честолюбие, жажда тайной власти. Всё такое прочее. Словом, слабости человеческой натуры.

— Это ваше мнение, или начальства? — насмешливо заметил Визант.

Парень взглянул на него задумчиво, и ответил серьёзным тоном:

— Я своё мнение согласовываю с начальством.

— Уже не плохо. Но как всё это может перекликаться со мной?

— Вы знакомы с американским агентом, некто Воленталем, а он имеет связи ещё и с британской разведкой. Возможно, и они столкнулись с электронным шпионажем неизвестного происхождения. А если окажется, что это не их рук дело, то мы могли бы сотрудничать с ними.

— Если они пронюхают о новейшей технологии, то попытаются ей завладеть, разумеется, без нашего участия, — резюмировал Визант.

— Это верно, — смущённо согласился молодой человек. — И всё же, сперва, хотя бы выяснить, имеют ли они к этому отношение, или нет. Там будет видно.

Встреча исчерпалась, связной выдал Византу сумму текущих расходов на задание, довольно внушительную и пару новых паспортов.

Визант всегда жил с ощущением заговора, но сейчас оно обострилось, к нему примешалось мерзкое предчувствие, что завтра будет война. Ему предстояло если не сразиться, то вести скрытую игру с главным своим партнёром, Воленталем. И ставками были интересы их стран. Визант терял свою значимость, был растерян, как перед надвигающимся ураганом, в котором можно было только спасаться, но не влиять.

***

Воленталь сам вызвался на новую встречу.

— Мы кое-что выяснили о том человеке, который следил за вами, — воодушевлённо проронил американский агент, насколько он вообще мог выражать свои чувства, когда Визант сел в его машину. — Он бывший военный, британец, работает в охранной структуре, имеет охоту к перемене мест. Британская разведка поделилась его телефонными и электронными контактами. Есть разговоры, которые он ведёт в зашифрованной форме, нашим дешифраторам пока неподвластные. Вот что замечательно, эти звонки, или электронные сообщения, приходят не из Великобритании, и вообще, не из Европы, а из очень дальних стран, латиноамериканских, Индокитая, по спутниковой связи. Кто стоит за адресатом, выяснить невозможно. Если он не работает на какую-нибудь разведку, хотя и этого пока исключить мы не можем, то на кого тогда?

— Вы намекнули на русскую разведку? — вставил Визант.

— Маловероятно, — отмежевался Воленталь. — При любом таком намёке Ми-5 взяла бы его в очень плотную разработку. Хотя, уверен, англичане уже это сделали. География его шифрованных разговоров не может не заинтересовать.

— А когда он выслеживал нас, он тоже был на связи с такими далёкими странами?

— Нет. Он мог использовать местный абонент, но не на свою фамилию. Он ведь работал в команде, а вот от неё концов мы пока не нашли. Внутри страны они используют подставные абоненты а важную информацию передают или при личном контакте, или по телефонам автоматам. Из далёких стран ему дают команду связаться с местными агентами. Всё это свидетельствует о некой хорошо законспирированной организации.

Сведения прямиком дополняли ту информацию и догадки российской разведки относительно тайной организации Дюрана, но Визант не торопился открыть это партнёру.

— Террористы?

— Не исключено. Пугает, что к ним на услужение идут коренные британцы. Возможно, это другой терроризм, не исламский. А может быть это международная мафия, какие-нибудь новые масоны из числа спецслужб.

— А вот последнее, меня пугает особенно. Мы ведь тоже из спецслужб, как бы нам не стать пешками в этой большой игре?

— Согласен, — уверенно ответил Воленталь, исподволь бросив острый взгляд в собеседника. — У вас для меня нет никакой информации? — добавил он, не имея обычно привычки выпытывать что-либо.

— Пока нет. И где искать свежих новостей, не имею представления, — без запинки отвечал Визант, чтобы скрыть смущение оттого, что напарник мог усомниться в его утверждении.

Сегодня Воленталь не пригласил его в бар, но неизвестно, выражал ли он этим самым своё недоверие, или, напротив пытался его утаить. Это говорило в пользу того, что он не потерял установившуюся степень доверия к партнёру, иначе бы ему пришлось хитрить, вынюхивать, вести его в питейные заведения, чтобы его язык быстрее развязался. Но тогда между ними пробежала бы чёрная кошка. Воленталь подозревал, или даже знал, что Визант скрывает от него ту информацию, которая бы продвинула их общее дело, но оставался деликатным, что подкупало и побуждало к усилиям, укреплявшим их партнёрство. Визант сгорал от нетерпения добыть как можно больше сведений, которые бы прорвали эту временную плотину недоговорённости.

***

К счастью, события ускорялись. Не успел Визант переварить разочарования от холодного разговора с Воленталем, как русский связной снова подал сигнал о встрече.

Как и в прошлый раз Александр предпочёл отель, выбранный им наугад.