Стражи полуночи

Потом стены исчезли, и Марк вновь очутился в башне. Но она раскачивалась, сотрясаемая порывами ветра, и, казалось, вот-вот обрушится. Марк бросился к дверям, надеясь, что успеет выскочить, но граф Стелли преградил ему путь. Старик вцепился в руку Марка, не давая ему двинуться с места. Стены обсерватории накренились, телескоп с громким скрежетом ездил по полу туда-сюда.

Взмах смуглой руки остановил все это светопреставление.

Перед Марком стояла Лили, глаза ее полыхали гневом. Этот огненный взор прожигал Марка насквозь, причиняя нестерпимую боль. Он чувствовал, как внутренности его превращаются в пепел. Марк хотел закричать, но язык его присох к нёбу. Лили начала отдаляться, протягивая к нему руки.

Марк из последних сил потянулся к ней.

Его рука коснулась чьей-то руки. Открыв глаза, он увидел, что над ним склонилась какая-то девочка с бледным лицом и рыжими волосами.

Марк растерянно заморгал, не понимая, что перед ним — очередное видение или реальность. Он попытался подняться, но девочка мягко коснулась его плеча, заставив опуститься на соломенный тюфяк.

— Ш-ш, — прошептала она, обтирая его грудь салфеткой, распространявшей лекарственный запах. — Лихорадка прекратилась, но ушиб на груди еще не зажил.

Марк смотрел на девочку во все глаза. Томительный кошмар развеялся. Его по-прежнему окружали тюремные стены, но зарешеченная дверь была распахнута настежь. В коридоре угадывался силуэт стоявшего на страже тюремщика. Бормотания Гаста и скрежета камня по стене не было слышно. По всей видимости, безумный арестант забылся сном. Марк заметил, что покрыт одеялом, старым, но защищавшим от сквозняков. Девочка тем временем положила ему на лоб прохладную руку.

— Жара больше нет, — удовлетворенно заметила она. — Доктор делает замечательные лекарства!

Марк вперил в нее взгляд. Черты ее лица показались ему смутно знакомыми. Вне всякого сомнения, он где-то уже видел нос подобной формы, глаза подобного разреза. Поначалу ему показалось, что девочка намного моложе его, но теперь он убедился, что они почти ровесники.

— Давно… давно я… — едва ворочая языком, пробормотал он.

— Ты пролежал без сознания целых три дня, — сообщила девочка, коснувшись нежными пальцами синяка, оставленного на груди Марка тростью Снутворта. — Прошлой ночью жар спал. Сегодня — последний день месяца Скорпиона, — добавила она с улыбкой. — С твоего звездного дня прошло ровно два года. Это надо отпраздновать.

— Но откуда ты знаешь… — начал Марк и запнулся. Внезапно его озарила догадка. — Ты сестра Глории, — прошептал он.

Девочка кивнула.

— Верно. Меня зовут Бенедикта.

Она продолжала протирать грудь Марка тряпицей, смоченной целебным бальзамом, прикосновения ее были легки и приятны.

— Знаю, ты хочешь увидеть Лили, — заметила она. — Она была здесь сегодня утром, когда ты спал. А сейчас у нее назначена очень важная встреча. Как только мы узнали, что с тобой произошло, Лили сразу…

— Бенедикта, — перебил Марк, глядя в ее открытое приветливое лицо, — я хочу сказать… Я очень сожалею, что твоя сестра… Поверь, я не хотел…

— Конечно, не хотел, — подхватила Бенедикта. Рука ее, по-прежнему касавшаяся груди Марка, слегка напряглась. — Только безумец может хотеть смерти другого человека.

— Но я… — Разговор этот доставлял Марку мучение, но он чувствовал его необходимость. — Я мог бы…

Он беспомощно махнул рукой, не в состоянии подобрать подходящих слов. Бенедикта кивнула. Да, он мог сделать многое, но не сделал. Мог помочь ее сестре, но отказал ей в помощи. И теперь уже ничего не изменишь. Она понимала все это, но у нее не было желания осыпать его бессмысленными упреками. Лицо ее осветила грустная улыбка.

— Представляешь, мы с Лили поспорили, — сообщила она. — Я сказала, ты заговоришь о Глории, как только проснешься. А она утверждала, ты первым делом вспомнишь о мистере Снутворте. — Бенедикта пожала плечами. — Иногда Лили бывает очень сурова. Только всякому ясно, в глубине души она надеялась, что спор выиграю именно я. Можешь не сомневаться, Лили в тебя верит.

— Мне очень жаль, что я обманул ее доверие, — уставившись в низкий потолок камеры, пробормотал Марк. — Конечно, теперь от моих сожалений никакого проку. И все же…

Бенедикта молча завинтила пробку на бутылочке с бальзамом и спрятала ее в карман передника.

— Я не держу на тебя зла, — проронила она.

Марк резко сел, поморщившись от боли.

— Правда? — ушам своим не веря, переспросил он. — Но почему?

— Потому что зло разрушает отношения между людьми, — откликнулась Бенедикта, разглаживая складки передника. — Потому что ненависть бессильна что-либо исправить. Потому что я верю в твое раскаяние. — Она опустилась на колени рядом с ним и прошептала: — Тот, кто не умеет прощать, порождает лишь новую боль.