Стражница Славтушэни (СИ)

— Мне просто показалось, что она мне…симпатизирует, что ли… Я словно прирос к ней, — глухо сказал Алексей и посмотрел другу в глаза, — я люблю её…так люблю…слов таких нет, что б сказать — как…

— Вижу. Пошли, — хлопнул друга по плечу Коля. — То есть, с Юлей ты теперь точно разведёшься?

— Да, и Тата здесь ни при чём. Я тебе уже говорил.

— Ты знаешь, а ведь мне тоже кажется, что она тебе… кхм… симпатизирует. Просто не хочет конфликта здесь. Ну, прикинь, скажет она Юре, что ты ей нравишься и что? Конец поездке?

— Кэп, веришь, только и живу той мыслью, что в Питере с ней встречусь. Я ей должен всё рассказать и про разговор с Юрой, и про развод, а то она обо мне чёрт знает, что думает.

Таня шла по тропинке к лагерю очень быстро, почти бежала. Когда Алексей поцеловал её, когда его бархатный язык коснулся её языка — она чуть не застонала, таким сладким и таким желанным был этот поцелуй. Как бы ей хотелось прижаться к нему, обнять его, чувствовать его сильные руки на своём теле, вдыхать его запах, отвечать на поцелуи… Ей стоило огромных усилий отстраниться от него и ещё больших сказать то, что она ему сказала. Она не могла поступить по — другому. Ну не могла она унизить Юру своей изменой. За время их общения он ни разу не обидел её, относился к ней с нежностью и уважением. Разве могла она поступить с ним так жестоко и несправедливо на глазах у всего лагеря, в кругу людей, которые давно знают его? Не могла… Может, стоило это всё объяснить Алёше? Хотя, зачем?.. Он ведь женат. Она закусила губу, чтобы не заплакать. Её так влекло к Алексею, а быть вместе им не суждено. Похоже, ошибалась баба Веста…

Глава 4 часть 8

Татьяна открыла машину, что бы положить умывальные принадлежности и увидела, что Юры нет. Она оглянулась по сторонам. В лагере стояла тишина. Сколько её не было? Минут тридцать-сорок? Конечно, все ещё спят. Утро раннее, а вчера все разошлись очень поздно. Татьяна решила вскипятить чайник и попить кофе. Она подошла к столу, разобрала то, что осталось с вечера, аккуратно всё положила по контейнерам и тарелкам, протёрла стол, достала бекон и овощи. Она хотела, пока кипит чайник, сделать зажарку из бекона, лука, грибов и перцев и сложить всё в миску, а потом для желающих залить уже готовую смесь яйцом. Чайник вскипел, и она заварила себе кофе в чашке. Юра подошёл к ней со стороны озера, но другой тропинкой.

— Таня, — негромко окликнул он её.

Она повернулась:

— Доброе утро. Ты, наверно, меня искал. Я ушла умываться и забрала с собой всё для умывания.

— Я просто прогулялся.

Он обнял её, поцеловал в шею:

— Танюш, прости меня за вчерашнее. Я всё понимаю, но когда вижу его рядом с тобой… Я просто с ума схожу от ревности.

Юра выглядел очень расстроеным.

— Я себе больше такого никогда не позволю, обещаю.

— Юр, я эти твои извинения слышу постоянно. Смысл извиняться, если ты снова себя так же ведёшь. Поверь, я не заслужила твоих обвинений.

— Я знаю, но, пожалуйста, и ты поверь мне — это больше не повториться. Прости, прости, прости… — Юра сложил ладони на груди, как при молитве.

— Ладно, — кивнула Таня, — но это в последний раз. Ещё что-то в этом роде…

— Нет. Никогда.

И Юра, довольный тем, что был прощён, поцеловал Таню в губы. Она удивилась, что его поцелуй был для неё неприятен. Наверно, потому что ей вспомнились мягкие губы Алексея, тот трепет, с которым он целовал её, его сильные руки… Она отстранилась от Юрия:

— Кофе сделать? Или чай будешь?

Юра почувствовал холодок с её стороны, но отнёс это на тот счёт, что она ещё сердиться. В это время к лагерю подошли Коля и Алексей. Глядя на целующихся, Алексей сначала замедлил шаг, потом подошёл к столу. Таня с улыбкой пожелала доброго утра подошедшим и предложила на выбор чай или кофе.

— Кушать хочется ужасно! Я бы вот сейчас кабана в шерсти съел, честное слово. — Сказал Колюня, принюхиваясь к ароматному запаху бекона. — Это у тебя тут не кабанчиком жареным пахнет?

— Почти. Это бекон. Будешь яичницу с беконом?

— Да. И, если можно, бекона побольше.

— Можно, можно. Сколько яиц?

— Трёх хватит.

Таня положила смесь овощей с беконом на сковороду и вбила три яйца.

— Алёша, ты что будешь?

— А у меня есть выбор?

— Ну, выбор есть всегда. Я ещё кашу буду делать молочную. Рисовую. — Татьяна говорила совершенно спокойно, словно и не было этой сцены у озера.

— Я тоже буду яичницу, только… сейчас пойду… переоденусь… — и он пошёл в сторону палатки.

Коля остался у стола и, в ожидании завтрака, тоже решил выпить кофе.