Стрекоза

Володя также был доволен компанией, Иркиным вниманием, ему было весело и легко. Он не собирался задумываться о будущем. Ему хорошо сейчас, и, наверно, также хорошо всем их друзьям. От этого становилось еще легче и веселей на душе. Если бы кто-то спросил его, кто для него Ирка, он бы ответил, она – моя подруга. И если бы кто-то спросил, а можно ли поддерживать интимные отношения с подругой, он бы ответил просто: «Да». Иногда он вспоминал свою «индианку» из южного села, но эти мысли быстро улетучивались. « Как это далеко ушло», – думал Володя,– все осталось в прошлом». А теперь не до этого, теперь только занятия, стремление вперед, к заветной цели, к творческой карьере!

И первой задачей встал конкурс. Сейчас надо думать о конкурсе, готовиться, выиграть его, вот о чем надо думать!

Про конкурс думала и Ирка. Больше всего ее заводило то, что подготовка и участие еще больше сблизят ее с Володей. Интересно было, что они должны выступать в одной категории, и получалось, что они прямые конкуренты друг другу. Но Ирка готова была уступить Володе первую премию, сама довольствовалась бы и второй и третьей. Она даже хотела, чтобы Володя победил.

Вторую неделю каникул занимались по домам, как звери. После каникул принесли Педагогу всю выученную программу. Обязательный концерт, технически сложные каприсы и романтические пьесы.

У Ирки лучше всего получались каприсы, они были у нее и посложнее, чем у некоторых участников. Техника ее совершенствовалась. Концерт тоже получался, хотя Педагог делал много замечаний по фразировке и звуку. Хуже всего было с пьесами. У Володи фантастически звучали пьесы с кантиленой, где требовался поющий звук, воздушные окончания, тонкие замедления. Это у него шло изнутри, а у Ирки внутри не было тонкости и поэзии. Тогда она решила побольше слушать Володю и понять его манеру, скопировать ее. Ей кое-что удалось понять и как бы повторить Володю. Педагог оставался доволен, говорил: «Ну, вот, ты же можешь! Можешь себя слушать и, главное, слышать!» Педагог понимал, что Володя талантливее, но считал, что и Ирка способна стать лауреатом или дипломантом, а, главное, вырасти на конкурсе, сделать профессиональный рывок.

Все уроки и репетиции проходили как обычно, и как обычно концертмейстер, которую Педагог звал Тата, время от времени начинала играть, заглушая скрипку и навязывая свой темп. Например, невероятно замедляла, или наоборот неслась, как лошадь, не слушая солиста. Конечно, Педагог понимал, что с таким концертмейстером нельзя выходить на конкурс, но ему было жаль Тату, которая всю свою жизнь била по клавишам и больше ничего делать не умела. Нет, она еще умела вязать, и всегда ходила в длинной красной вязаной безрукавке своего производства. Эта безрукавка появлялась даже на сцене, когда Тата выступала на концертах со студентами. Как сказать, что на сцену надо одеваться по-другому? Как сказать, что надо слушать солиста? Тате говорить было бесполезно, она была в своем мире, иногда разговаривала сама с собой на улице. Все решил случай. На зачет Тата забыла принести ноты, которые брала домой подучить. Без нот играть невозможно, зачет был сорван. Практически, это было должностным преступлением. Тату уволили.

А Педагогу в качестве концертмейстера прислали аспирантку. Очень серьезную, умелую пианистку. Она играла все, что возможно и невозможно. Свободно читала с листа, и была необыкновенно музыкальной. Педагог ценил также ее внешние данные. Очень важно, кто выходит на сцену, артист должен быть артистом! Пианистка была необыкновенно подходящей для артистической карьеры. Тонюсенькая, изящная, всегда на высоких каблучках. По спине, до пояса струились, слегка изгибаясь, тяжелые темные волосы. От всего ее облика исходила нежная чувственность, но сама носительница словно ее и не замечала. Как будто ее это не касалось. Если прежний концертмейстер раздражал всех на уроке, то новый концертмейстер стал акцентом, привлекающим к себе всеобщее внимание. Ирка еще отметила, что Тата была смелой и независимой, почти наглой, а новенькая казалась слишком чувствительной, почти нервной. Например, если ей нравилась какая-нибудь мелодия, у нее могли выступить слезы.

Еще для Ирки образовалось некоторое неудобство в расписании. Ася, как звали пианистку, могла заниматься то немного утром, то немного вечером. Это было страшно для Ирки, ее расписание перестало совпадать с Володиным, она стала меньше его слушать, а значит, меньше учиться у него.

Время летело. Чувствовалось приближение весны. Вечера стали светлыми, часто появлялось солнце, освещая грязный снег, землю с прошлогодними листьями в проталинах и меховую одежду, которая выглядела на солнце устаревшей, ношеной и уже неуместной. Но морозные вечера напоминали, что переодеваться в демисезонное еще очень рано.