Стрекоза для покойника (СИ)

- Чего он к тебе пристал? - спросил Вит и, поморщившись, добавил: - Хотя и так ясно! Держись от этого психопата подальше, Лука! Парень двинулся на чёрной магии, считает себя офигеть каким экспертом в этой области… Ну и соответственно решил, что с такими умениями он неотразим для женщин!

- Справедливости ради замечу, что многие женщины считают его неотразимым! - улыбнулся Димыч.

Лука почувствовала к нему невольную симпатию. Ей импонировали спокойствие, невозмутимость и своеобразное чувство юмора алхимика.

- Дуры они! - пригорюнилась Муня. - Не жалеют ни красоты своей, ни здоровья…

- То есть? - уточнила Лука. - Он - садист, что ли?

- Это как водится, - Саня не улыбался, - только ходят слухи, что потеряв от него голову, они соглашаются участвовать в каких-то его обрядах, а после меняются… Сам не видел и не лечил, но о таком слышал.

- Ты о замещении? - уточнил Вит.

- Именно.

Лука переводила недоумённый взгляд с одного на другого. А ещё отчаянно старалась не коситься на рюкзачок Яра, который тот поставил рядом с собой. Трогательный такой рюкзачок.

- Что такое замещение? - спросила она.

- Ты совсем новенькая, что ли? - вдруг подал голос Гаранин. - Вообще несмышлёныш!

Лука тихонько зашипела от раздражения. Ну и что, что несмышлёныш! Обязательно каждый раз носом тыкать?

Муня успокаивающе обняла её за плечо. Пояснила для Гаранина:

- Ещё утром она о себе ничего не знала. И о нас…

Свободный художник одним глотком выдул воду, легко поднялся, прихватив рюкзак.

- Мне пора! Муня, спасибо, что прикрыла! Всем пока!

И задумчиво пошёл прочь, будто понятия не имел, куда направится.

Оля и Юля с явным сожалением смотрели ему вслед. Лука тоже кинула взгляд. Интересно, какой он, этот Гаранин, там, в глубине, под маской невозмутимости и насмешки?

- Дурацкое имя - Найджел! - ощутив паузу в разговоре, опомнилась она. - Неужели мама с папой наградили?

- Да он такой же Найджел, как я - принц Уэльский и герцог Виндзорский, - улыбнулся Саня, - Георгий он. Он же Гога, он же Гоша, Юра, Гора, Жора… Георгий Паршонков к вашим услугам!

- Найджел Паршонков звучит лучше! - укорил Димыч. - Уважительнее…

- Респектабельнее… - подхватил Саня.

- И вообще звучит гордо! - довершила Муня. - Но пить за это мы не будем!

- Не будем! - улыбнулся Вит и поцеловал её. - Ты у меня - умница!

Лука смотрела на них, целующихся, позабыв обо всём, и не ощущала зависти. Как говаривала бабушка, которая теперь оказалась неродной ‘Будет день - будет пища!’ Не до парней ей сейчас, ох, не до парней!

***

Утром следующего дня неожиданно выпал снег. Лука опоздала на учёбу и пока автобус стоял в пробке, щедро посыпаемый белой крупой, ломала голову над тем, как она будет совмещать дневное обучение и работу до середины ночи. У входа в универ её ждал отец. Полный, начинающий лысеть мужчина нервно переминался с ноги на ноги, смахивал снежинки с плеч и отирал лицо клетчатым платком. Хотела было прошмыгнуть мимо, накинув капюшон толстовки и низко опустив голову, но стыдно стало не по-детски. Поэтому она остановилась, глубоко вдохнула и подошла.

- Привет!

- Лунечка! - отец всегда звал её ласково - Луня, Лунечка. - Возвращайся домой, а? Прости мать, не в себе была… Ты же знаешь, как она о Тёмке мечтала!..

Сказал - и запнулся, поняв, что ляпнул что-то не то. Валентина Должикова действительно страстно мечтала о собственном ребёнке. Не переставала мечтать, даже, когда они с мужем решили, что сделать ничего нельзя, и взяли из детдома девочку. Неожиданная беременность, случившаяся с ней в тридцать девять, оказалась настоящим чудом и для неё, и для врачей.

- Вот-вот… - недобро ответила Лука, уставившись в асфальт.

Обида в душа вновь вскипела кислотой… Гадкое ощущение, будто разъедает тебя изнутри, жжёт… Но плакать нельзя! Она сильная и самостоятельная личность! Сама по себе!

- Не вернёшься? - тяжело вздохнув, констатировал отец.

Как-то так случилось, что Луку он всегда понимал лучше, чем мать, хотя дома бывал не часто, ведь водители-дальнобойщики живут дорогой.

- Нет, - покачала она головой, ощущая, как сердце разрывается и от обиды, и от жалости к отцу. - Мне друзья помогли на работу устроиться, как деньги получу - сниму комнату. Ты не переживай за меня, - не сдержав порыв, она тронула его за плечо, - я справлюсь!

- Мать прости? - попросил отец и зачем-то полез в карман. - Она места себе не находит.

Лука промолчала. Лишь подняла на него изумленный взгляд, когда он сунул ей в пальцы несколько крупных купюр и прикрикнул грозно:

- Не вздумай мне нос воротить! Деньги всегда нужны, а я тебе - отец, как никак!

‘Никак… никак… никак…’ - эхом отозвалось в голове. Луке стало совсем горько и, схватив деньги и чмокнув отца в щеку, она бросилась к входу в универ, желая стать маленькой, как мышка, а лучше, вообще невидимкой!

- Не пропадай! - крикнул отец вслед.

И его слова будто спустили с цепи бешеных псов - дней.