Стрекоза для покойника (СИ)

Пока они шли до выхода по длинным, почти безлюдным коридорам, по лестнице минуя лифт (‘В движении - жизнь!’ - пояснил Мефодий), Луке не давала покоя одна мысль. Она её думала на протяжении всего пути, а когда у дверей пришло время расставаться с Арефьевым, наконец, додумала и спросила:

- Я только одного не пойму - почему самоубийством занимается какой-то суперпуперспециальный отдел УВД?

Капитан подождал, когда мимо пройдут двое мужчин, спорящих о чём-то друг с другом, наклонился к Луке и прошептал, обдавая её запахом кофе:

- Потому что оно, такое, не единственное…

***

До работы оставался час. Идти в клуб, на люди, Луке после увиденного и услышанного не хотелось. Ещё меньше хотелось попасть под проницательный взор Анфисы Павловны и, мекая и бекая, пытаться не отвечать на её вопросы о том, как прошёл день. Поэтому в первой попавшейся палатке она купила пачку сигарет и забрела в маленький скверик неподалёку от “Чёрной кошки”.

На улицы уже опустились сумерки. Влажные глаза светофоров моргали, отражаясь в мокром асфальте - накануне потеплело, по дорогам потекли ручейки, а снег покрылся тёмной, грязной, ноздреватой коркой. В сквере было немноголюдно, но мамочки с детьми или колясками, старушки, ведущие под руку друг друга, собачники с питомцами в смешных одёжках регулярно проходили мимо.

С наслаждением затянувшись, Лука выпустила вверх струйку дыма… и закашлялась от неожиданности, обнаружив рядом высокую фигуру в ‘брезентовой’ куртке, кожаных перчатках с обрезанными пальцами и с неизменным рюкзачком. Почему-то ей и в голову не пришло спросить, как он её нашёл.

- Травишься зачем? - поинтересовался Ярослав Гаранин, садясь рядом.

- Рюкзак смешой…Зачем такой? - откашлявшись, вернула вопрос Лука.

И заметила, как его рука с сильными красивыми пальцами бережно похлопала рюкзачок по боку.

- Это мама Алусе из Венеции привезла, - улыбнулся он. Улыбка вышла невесёлой. - Вы же с ней уже знакомы…

- Хороший ребёнок, - кивнула Лука, стараясь не смотреть на собеседника. Но не выдержала, ляпнула: - Ну как же так получилось, а? - Недокуренная сигарета полетела в сторону. Мелькнул огонёк оранжевой дугой в темноте. - Прости…

Гаранин повернулся к Луке.

- Знаешь, я сам себя спрашиваю - почему… Ответа нет! - И резко перевёл тему: - На самом деле, я тебя искал, чтобы поблагодарить. Ты молодец, про драку хорошо придумала. Она психует, если я два раза в неделю не появляюсь. А из-за поездки этой пришлось пропустить.

Лука вдруг вспомнила его в дачном домике - бледного до синевы, покрытого испариной, с этими звериными зрачками… Вспомнила страшную рану, кажущуюся чужеродным элементом на человеческом теле - и с волнением спросила:

- Слушай, а ты сам-то как сейчас? Поправился?

Гаранин хмыкнул.

- Спал двое суток, как сурок. Просыпался, глотал зелья, что Димыч на тумбочке оставил, и снова давил подушку. Выспался аж до тошноты!

- Завидую! - Лука невольно зевнула. Как-то плохо было у нее со сном в последнее время…

Яр вытянул длинные ноги и откинулся на спинку скамьи. От его тела шёл жар, как от печки. В промозглый вечер рядом с таким обогревателем сиделось на редкость уютно.

- Она о тебе спрашивала, Лука… Когда, мол, придёшь? - взгляд Гаранина гулял по скверу, не останавливаясь на прохожих. - Но прежде, чем ответить - да, подумай, зачем тебе это нужно?

Лука невольно переняла его позу. Коснулась плечом его плеча. Двое одинаково сидящих на скамейке людей напоминали параллельные прямые.

- У неё есть шанс выжить? - с трудом выталкивая из себя слова, сказала она.

Гаранин спросил без обиды, как человек, который всё уже пережил, перечувствовал:

- От этого зависит твой ответ?

Лука возмущенно посмотрела на него.

- Ты что? Просто хочу знать, чем всё может окончиться.

Искреннее негодование, видимо, отразившееся на её лице, вновь вызвало у него грустную улыбку.

- Мама говорила, что у надежды есть жизнь и после смерти, - покачал он головой, - я делаю, что могу… Деньги решают многое: редкие лекарства, врачи… Два раза в год вожу ее в Германию и Израиль - там лучшие специалисты. Благодаря этому Алуся еще жива… Сейчас предложили операцию по какой-то новой методике… Но… - его голос звучал равнодушно, - это последняя надежда!

От этого равнодушия Луке захотелось подняться и сбежать… Ни смерть Эммы Висенте, ни черная тень, убившая её, не были его страшнее.

- Постой, а целители? К ним ты обращался? Они же вроде…

Короткий резкий жест ладони - и она замолчала. В нем было всё - и бесконечные попытки спасти, и угасающая надежда, и усталость… Всё…

- Почему? - прошептала она, не в силах молчать.

Он пожал плечами.

- Многие пытались помочь, но ничего не выходит. И медики, и целители сошлись на том, что болезнь неизлечима.

От спокойной ремарки замёрз воздух вокруг. Лука вдруг взглянула на Гаранина как-то по-новому и увидела, как похож он на отца. Тот же лёд - в глазах и звуках голоса, то же отстраненное выражение лица, будто сдерживающее боль, иногда прорывающуюся во взгляде. Родители погибли… Родной отец, судя по всему, с ним не общается… Сестра умирает… Один? Как можно так жить?!..