Стрекоза для покойника (СИ)

У дверей Этьенну встречал Борис Гаранин. Пожал руку Петру Васильевичу как старому знакомому, которого знаешь тысячу лет. Объяснять такому ничего не нужно, но и откровенности особой друг от друга ждать не приходится. Молча повёл внутрь. Лука крутила головой, как попугай на жёрдочке, узнавая и не узнавая интерьеры ‘Чёрной кошки’.

Стены были затянуты траурным крепом. Таким же прикрыли стенку за стойкой бара, и бутылки с разноцветным содержимым поблёскивали из-под него дикими кошачьими глазами. Раиса на панно отвечала загадочным взглядом, в чёрном квадрате зала казалась ещё более живой чем обычно. Балясины широкой лестницы, ведущей на второй этаж, украсили бантами из чёрного бархата. Нескончаемая цепочка посетителей медленно поднималась наверх, другая - уже простившихся, спускалась. По всей видимости, там находился гроб с телом.

Лука обратила внимание на элегантную даму, беседующую у стены с Богданом Галактионовичем Выдрой, виденным ей в доме Висенте. Дама была в чёрном костюме, украшенном кружевами, широкополой шляпе и в туфлях на каблуках. Когда она, не соглашаясь в чём-то с собеседником, качнула головой и повернулась к Луке вполоборота, та узнала… Анфису Павловну. Куда только подевалась старушка-божий одуванчик? Седые волосы были гладко зачёсаны и убраны под шляпу, глаза и губы слегка подкрашены… Полумрак, царящий в зале, делал её моложе и загадочней. И тем сильнее Луке было заметно напряжение в выражении бледного лица Беловольской. Некая давно сдерживаемая боль, которую и за боль-то уже не считаешь, так, привычная неприятность, как старая мозоль.

Богдан Галактионович предложил ей руку, она оперлась на неё, и оба пожилых человека направились к лестнице. Их шаги были так тяжелы, что, казалось, к ногам привязаны гири. Возраст ли то был или скорбь по Эмме Висенте, Лука затруднялась сказать, но как-то незаметно для себя перешла на периферическое зрение и увидела явную разницу в ‘сиянии’ их магических аур. Если сфера вокруг Анфисы Павловны горела ярко и ровно, то Богдан Галактионович источал блеклый мерцающий свет, как человек, у которого истощены не только магические, но и жизненные силы. Кольнуло в сердце пониманием: его скоро не станет. Возраст, что поделаешь!

За размышлениями Лука не заметила, как она и Прядиловы в сопровождении Гаранина-старшего поднялись на второй этаж. ‘Сумеречная’ - как называла её про себя девушка - зала была ярко освещена сотнями настоящих свечей, расставленных на сдвинутых к стенам столах, на подоконниках. Воздух пах горячим воском и умирающими цветами, завалившими подножия подставок для дубового гроба. В нём тихо лежала, будто спала, Эмма Висенте, похожая на Белоснежку в мультфильме: то же белое лицо, чёрные кудри, розовые губы, с которых, казалось, только что упорхнула спокойная улыбка. На белой блузке играла всеми цветами радуги брошь-стрекоза…

Этьенна Вильевна вцепилась в мужа. Тот только головой покачал, обнял её, крепко прижал к себе и отпустил. Она взглянула на него с благодарностью. Лука позавидовала тому, как эти двое понимают друг друга, и, тихонько отделившись от них, смешалась с теми, кто не ушёл, простившись с Эммой, а остался. Толпа рассредоточилась по периметру зала. Люди казались ушедшими в себя. Ни шепотков, ни резких движений. Туманные взгляды, отрешённые лица. О чём мы думаем рядом с умершим? О собственной смерти…

Свет свечей колебал тени на стенах и потолке, отчего зал покачивался, как каюта огромного корабля-призрака. Цепочка посетителей вдоль стен, переливалась магическим сиянием, однако в ней были и другие, чёрные, звенья - охранники, неуловимо похожие друг на друга: высокие, мощные, полные силы напоказ и вкрадчивых движений, от которых наблюдателю становилось не по себе. Ведьмаки из Службы безопасности. Судя по их количеству, ждали прибытия Английской королевы.

Лука судорожно вздохнула. Во-первых, от духоты, во-вторых, в череде прощающихся иногда возникал промежуток, и тогда она видела профиль Эммы, и каждый раз понимала, что смерть ошиблась, зайдя не в ту дверь.

Между тем, Этьенна Вильевна, дойдя до гроба, остановилась, погрузившись в свои мысли. Муня задержалась у лестницы, ожидая друзей. Хохотушки-Веславские были тихими и испуганными, на лице Вита застыло непонятное выражение, Димыч Хотьков и не скрывал, как сильно расстроен, только Саня выглядел, как обычно. Оглядевшись, заприметил Луку в толпе, дружески кивнул, поманил рукой, мол, иди к нам. Она отрицательно качнула головой: стоять рядом с человеком, умершим у тебя на руках - невыносимо.

Муня негромко окликнула кого-то. Подошедший к ней Ярослав Гаранин выглядел таким же тёмным пятном, как и остальные ведьмаки, вот только те и одеты были как один, в чёрные строгие костюмы, а этот ‘щеголял’ своей поношенной курткой и смешным рюкзачком. Поцеловал Муню в щёку, позволил поцеловать себя Оле с Юлей, пожал руки парням. И всё это, не произнеся ни слова.

Люди медленно шли мимо гроба, многие клали цветы у подножия… В толпе Лука с удивлением разглядела несколько афроамериканцев в ярких, бросающихся в глаза длинных одеяниях.