Стрекоза для покойника

– Так сдаю, – хитро улыбнулась домохозяйка, – на хлеб и книги хватает, что еще надо пенсионэрке? Значит, – она посмотрела на покрасневшую Луку, – ты – ее друг?

Яр спокойно кивнул. Анфиса Павловна всплеснула руками.

– Что ж я! Чаю, чаю, непременно чаю! Я тебя сто лет не видела! Без чаю не отпущу, невзирая на неотложные дела!

– С удовольствием, – улыбнулся Гаранин и принялся расшнуровывать берцы, отгоняя Вольдемара, решившего поохотиться за шнурками.

– А вы знакомы, да? – спросила Лука, ощущая себя тупой, как дерево.

Ведь очевидно же, что знакомы!

– Конечно, знакомы! – раздался с кухни помолодевший голос Беловольской. – Мама Ярослава, Марина, была лучшей моей ученицей!

– Твоя мама была стихийницей? – изумилась Лука, глядя на Яра.

– Что тебя удивляет? – в свою очередь, изумился он.

Девушка пожала плечами. Желая прекратить разговор, подхватила на руки кота и пошла проверять, есть ли в его миске корм. Наверное, невежливо было оставлять в прихожей парня, который пришел вроде бы к ней в гости, однако у нее было ощущение, что Анфисе Павловне и Гаранину есть о чем поговорить и без посторонних.

Корм у Вольдемара был. Соскучившийся зверь есть не желал, желал ласкаться. Стоя у окна, Лука почесывала ему уши и морду, слушала мурчание, подобное работе дизельного движка, и думала о том, что похожая на эльфа Марина Гаранина должна была владеть даром Видящей или медиума, но никак не стихийницы!

Кот замолчал. Лука спохватилась не сразу, перевела на него взгляд и опешила – зверь с жадностью смотрел ей в лицо, будто видел в нем что-то чрезвычайно важное. Очень осторожно, лапой без когтей, он тронул ей щеку. Словно погладил…

С кухни раздался звон упавшего столового прибора. Прянув ушами, как лошадь, Вольдемар вывернулся из рук хозяйки и умчался на звук.

Лука, тяжело дыша, оперлась на подоконник. Блин, так и двинуться недолго… В глазах кота ей почудился вовсе не звериный взгляд – взгляд страдающего человека!

– Ты чего застряла? – зашел в комнату Гаранин. – Неудобно как получилось, знал бы, что ты у Анфисы Павловны живешь, купил бы тортик какой!

Лука отвернулась от окна. К счастью, Яр на нее не смотрел, с интересом оглядывал комнату. Неожиданно хохотнул.

– По степени спартанства твоя обстановка превзошла мою! Уважаю! Пойдем чай пить?

– Пойдем, – покладисто согласилась она.

Как бы встретиться с Этьенной Вильевной, поговорить обо всем, что происходит? И желательно так, чтобы никто об этом не узнал! Интуиция подсказывала, что не стоит вмешивать в это дело даже такую подругу, как Муня.

Анфиса Павловна, сияя, как начищенная серебряная стопочка, хлопотала у стола. Выставлена была даже знаменитая бутыль с буквами и виноградной гроздью.

– Знаю, знаю, не пьешь! – подняла она ладони, увидев сомнение на лице гостя. – Так это для нас с Лукой!

– А почему ты не пьешь? – заинтересовалась Лука.

– А зачем? – улыбнулся Яр, садясь за стол и вытягивая из-под него себе на колени кошачье тело.

Вольдемар обстоятельно обнюхал его ладони и пальцы, коснулся носом подбородка и вдруг, запрыгнув ему на плечи, улегся шикарным бежево-черным воротником.

– Очень приятно! – пробормотал Гаранин, но кота беспокоить не стал, лишь чуть сменил позу, чтобы тот не соскальзывал и не вцеплялся когтями.

Хозяйка разлила ароматный чай по чашкам. Гость – янтарный напиток по бокалам. И оба как-то враз погрустнели.

– Сколько лет прошло? – тихо спросила Анфиса Павловна, садясь за стол. – Четыре?

– Пять лет и три месяца, – мгновенно ответил Гаранин.

Лука покосилась на парня – его внутренний метроном отсчитывал время потерь, не задумываясь, не замедляя ход.

– Светлая ей память, – старушка подняла бокал, – пусть земля будет пухом!

Яр едва заметно кивнул. Дождался, когда домохозяйка отопьет и поставит бокал на стол, и сказал:

– А помните, как вы мне целый зоопарк в небе устроили? Из облаков?

Лука поразилась его чуткости. Он предпочитал нести горе в одиночку, защищая от него тех, кто знал его мать.

– Да? – Анфиса Павловна задумалась. – Слушай, помню только бегемота! Мне для него пришлось тучу из соседней области тянуть, облака по цвету не подходили!

– Здоровский был бегемот! – улыбнулся Яр. – Помню, я мечтал, чтобы он был весь шоколадный! Знаете, из молочного такого, пористого шоколада?

– Знаю, – засмеялась старушка, – а помнишь…

Лука слушала и помалкивала. Их воспоминания были теми мазками кисти, которых так не хватало образу глазастого белокурого эльфа. Доброта и отзывчивость. Склонность к рефлексии. Твердость характера при кажущейся его мягкости. Внешнее спокойствие и глубоко запрятанные чувства. Свет – для других. А что для себя?

Раскрасневшаяся Анфиса Павловна напитка богов не жалела ни для себя, ни для Луки. Видимо, действительно, встреча с Яром была для нее ценной, полной воспоминаний – радостных и грустных. Таких, что делают человеческую память живой.

Очень скоро Лука осоловела. Лицо горело, хотелось макнуть голову под холодную воду. Она встала и направилась в ванную. Вольдемар, спрыгнув с плеч Гаранина, тягучей патокой потянулся следом. Дверь на кухню закрылась, отсекая голоса и смех собеседников, свет…

* * *