Стрекоза и Муравей (СИ)

В маленькой комнате с потолка уютно светила простая электрическая лампа. Тёплый жёлтый свет, кровать, ровно, как по линейке, застеленная одеялом. Старый, наверное, когда-то модный полированный шкаф, стол, два стула. На столе, покрытом чистой, местами порезанной и подклеенной скочем клеёнкой, стояло угощение.

— Для тебя специально котлет из столовой принёс, — говорил отец, нарезая толстыми кусками колбасный батон. — И мандарины доставай из тумбочки, тоже тебе. Компот будешь? Повариха у нас — куда тому ресторану. Компот вишнёвый, как ты любишь.

Неужели он помнит, какой компот Юра любил в детстве? Юра с удивлением разглядывал родного отца. Что изменилось? Папа стал мягче, добрее, или он, Юра, ребёнком не замечал, что требования отца вызваны здравым смыслом и желанием сделать из сына настоящего мужчину?

— Рассказывай, чего притих? — улыбнулся отец. — Влюбился, а она тебе от ворот поворот?

— Что, так заметно?

— А то! Разве я своего сына не знаю? Кислый приехал, унылый, хоть и силишься улыбаться, мол, всё прекрасно у меня, всё замечательно, как в американском кино: герою полтуловища оторвало, но у него всё окей. Чего разбежались?

— Мы сбежаться толком не успели, — признался Юра.

Он постарался быть краток: рассказал про Дашу, про её обман и неожиданную беременность. Про то, как начался роман с Лилей, как оборвался из-за Дашиного приезда.

— Не всё говоришь, — заметил отец.

— Долгая история получится, — ответил Юра.

— Я никуда не тороплюсь, ты тоже. Завтра в части обойдутся без меня, мужики понимают — сын приехал. Хорошо что ты здесь, я тоже хотел с тобой поговорить. Прощения хочу попросить у тебя.

— За что? — поразился Юра.

Он никогда не видел отца таким — вдруг поникшим, усталым, с виноватыми глазами.

— Зря я тебя от матери забрал. Когда мы развелись, ты совсем пацаном был, а пацанам, им мама не меньше нужна, чем девчонкам. Я злой был, гордый, её во всём обвинял…

— Пап, не надо…

— Дослушай. Ревновал её ужасно, и не понимал, дурень, что разве она виновата? Она среди толпы мужиков жила не потому, что сама захотела, она со мной в части жила, я её туда привёз. Как она просила тебя отдать, как уговаривала, а я осёл упрямый, сказал: чему ты мальчишку можешь научить? Зачем ему бабское общество? Вырастит слабаком! Ему воспитание нужно, мужская рука. Это я сейчас, с возрастом понял, чего она от меня натерпелась, я же всё командовать хотел, чтобы как на плацу. Семья приказами не живёт, и работу надо на работе оставлять, а не к жене на кухню за собой тащить. Ты на мать не обижайся, ей деваться было некуда, иначе бы ни за что тебя со мной не оставила. И приезжала бы чаще, только куда ехать, в тундру?

— Я не обижаюсь. Я с ними каждое лето проводил, всё нормально, папа.

— Нет, не нормально. Ты вырос, а женщин совсем не знаешь, то боишься их, то, как телёнок, на поводу идёшь. Даша точно от тебя ребёнка ждёт?

— Да не знаю я! — психанул Юра. — Мой — не мой, какая теперь разница?

— Говорю же — не знаешь ты женщин. Она, видно, бабёнка хитрая, и ребёнка вполне могла на стороне завести. Как жареный петух клюнул — пошла ему папашку искать, тут и ты подвернулся. Родит, пусть тест ДНК делает.

Опять тест, они с Ксенией как сговорились!

— И что?

— То! Если твой — будешь помогать, раз в тридцать лет резиной пользоваться не научился. Не твой — пусть сама малышу кормильца ищет, — отец ударил ребром ладони по столу так, что звякнула посуда. — Рассказывай давай про Лилю, да нормально рассказывай, подробно. Сто лет про любовь не слушал.

— Кино посмотри, — буркнул Юра, накалывая на вилку вторую котлету.

Не зря папа хвалил повариху, таких вкусных котлет Юра давно не ел.

— Мне про твою интересно. Как думаешь, троих она родит?

От неожиданности Юра промазал вилкой мимо котлеты, тарелка резко подпрыгнула и котлета с мягким чпоканьем упала на пол. Отец нагнулся, поднял, как ни в чём не бывало положил её назад, в тарелку Юре.

— Ешь, пока не остыла, — посоветовал он.

Юра засмеялся, глотнул душистого компота:

— Быстро поднятое не считается упавшим? — уточнил он.

— Пол каждый деть моют, у нас чисто, как в операционной, — невозмутимо сообщил отец. — Сколько Лиле лет, кстати?

Юра не понял, почему кстати, но продолжая рассказ больше не упускал подробностей. Отец слушал, хохотал, стучал себя руками по бёдрам и вытирал выступившие слёзы.

— Отпад башки! Где ты такую малохольную нашёл? Огонь девка! — восхищался он. — Юрка, женись, не раздумывай, пока не увели из-под носа. Это же самое твоё!

— Почему? — не понял Юра.

— Ты же правильный и положительный, всё у тебя по-порядку, всё как надо, по полочкам разложено. Кровать с утра сразу заправляешь? И зарядку до завтрака делаешь?

— Да, — растерялся Юра.