Стрекоза второго шанса

Это разом изменило жизнь Долбушина. Он получил огромную власть, хотя любая насильственная смерть, происходившая где-то в мире, отзывалась в его мозгу острой и мгновенной болью. Он думал, что можно к ней привыкнуть, как привыкаешь абсолютно ко всему, но оказалось, что нельзя. Зрение так никогда и не вернулось к его жене, хотя он перепробовал все возможные средства и посылал ее в лучшие клиники. А потом к слепоте добавилась и болезнь со страшными клешнями. С ее клешнями боролись, отшибали их химией и облучениями. Клешни временно отдергивались, давали отсрочку, но им на смену вырастали новые.

Чудеса случаются, но лишь когда эти чудеса нужны. В этом же случае чудо оказалось, как видно, ненужным. Однажды утром, приехав в клинику, Долбушин услышал от вышедшего встречать его главы клиники: «Она ушла!»

– Куда? – непонимающе переспросил Долбушин. Вчера он оставлял жену в постели, с капельницей в вене и понимал, что далеко она уйти не может. Но оказалось, могла.

Главврач повел его к себе в кабинет. Он был так светел и жизнерадостен, так много и радостно тарахтел, так звонко смеялся, что, даже когда пациент умирал, многим это казалось успехом лечения.

* * *

Эля сидела на качелях, временами пыталась лизнуть их и повизгивала, когда примерзал язык. Опираясь на зонт, Долбушин смотрел себе под ноги. Мрачный, похожий на ворона. Даже пестрая куртка Артурыча не уменьшала сходства. У него под ногами, шагах в десяти от мусорного контейнера, лежала мягкая игрушка – большая коричневая собака с белыми ушами. Из прорехи в животе выглядывал желтоватый поролон. Застенчиво выбрасывая ее, прежний хозяин даже подстелил газетку. Такое вот аккуратное полупредательство: мы тебя не бросаем, ни-ни, а просто измурыжили, выпили силы, а теперь отпускаем для устройства дальнейшей жизни. Долбушина вся это сентиментальщина не волновала. Он просто вспомнил, что похожую собаку он дарил когда-то жене. Нина любила гладить ее и даже сделала ошейник из скрепок. Снова жена! Снова прошлое! И когда ты, наконец, оставишь меня в покое, проклятая память?

Рука Долбушина скользнула в карман и сомкнулась на пустоте. В первую секунду он удивился пальцам, совершившим что-то помимо его воли, – и вдруг понял, что вновь ищет закладку, которая много лет назад грела его на Гоголевском бульваре, у памятника. Долбушин вытащил из кармана пустую руку. Миг, когда он сжал камень, он запомнил на всю жизнь. Закладка не сделала его счастливым. Если бы можно было переиграть это мгновение! Он не взял бы ее повторно, а отдал бы жене, превратил бы ее в глаза!

Внезапно Долбушин понял, что ему делать! Стрекоза! Получить ее любой ценой! Вырвать у Гая одну часть, а у шныров другую. Собрать вместе и перекроить историю своей жизни, начиная с момента, когда он слился с этой злополучной закладкой! Лишь бы получилось, и мести Гая можно не опасаться. Изменение всех прошлых событий изменит и сегодняшние! Только не помешает ли это рождению Ани? Хотя почему помешает? Разве что Аня по указке Гая не окажется в ШНыре. Ну и прекрасно! Человек, вылетевший из ШНыра, потом грызет себя всю жизнь. Чувствует, что где-то чего-то не сделал, не справился, не дотянул. Скалясь от боли, бьется в прутья саможаления и отскакивает назад. Терзает себя там, где другие весело покачиваются на волнах существования. Но как получить ту главную часть, что у Гая? Атаковать базу в Кубинке? Но Долбушин слишком хорошо представлял себе ее охрану, поскольку сам финансировал когда-то ее разработку. Камеры наблюдения и оповещения, датчики, блокирующие поля, пятое измерение – сочетание техномагии, голой магии и современных технологий. Шансов тут нет. Все, что он сможет, эту убить одного или двух берсерков у самого входа. И то, если очень повезет. Но вот захватить стрекозу и прорваться с ней к выходу – исключено. Разве только Гай или его секретарь сами вынесут ему закладку.

К Долбушину подошел дворник. Наклонился, взялся за край газеты.

– Ваш, что ли, пес? Забирать будете? А то мусор сейчас вывозить будут.

При одной мысли, что его могли принять за хозяина набитой гнилым поролоном собаки, главу финансового форта передернуло. Он демонстративно повернулся к дворнику спиной. Тот взял собаку за заднюю лапу и равнодушно забросил ее в бак.

Глава 21 Красная водокачка

При стрельбе нужно брать поправку на ветер. А еще важнее брать поправку на самого себя. Трус должен брать поправку на трусость, торопыга – на непродуманность решений, слишком влюбчивый человек – на предыдущие ошибки и так далее.

Йозеф Эметс