Стрела архата

— Если вас не затруднит.

— Конечно, конечно! Я же все понимаю…

Директор вышел, осторожно прикрыв за собой дверь, а Бобров, не дожидаясь приглашения, развалился в отчаянно заскрипевшем кресле шефа.

— Вы Бобров Михаил Павлович? — начал Щеглов.

— Да, я Бобров Михаил Павлович, — ответил тот, закуривая. — О чем же вы хотели со мной побеседовать, товарищ начальник?

Щеглов решил действовать напролом.

— Вы подозреваетесь, гражданин Бобров, — резко произнес он, — в убийстве некоего профессора Красницкого…

Щеглову показалось, что Бобров вздрогнул, но уже в следующий момент мебельный грузчик нагло ухмылялся и пускал дым в потолок.

— Продолжайте, — произнес он фамильярным тоном, — я люблю слушать про убийства и вообще всякую детективную дребедень. Особенно про Жеглова с Шараповым.

— Не паясничайте, Бобров, — строго сказал следователь Щеглов, — вам это не поможет. Если вы невиновны…

— А, так вы еще сомневаетесь! Нет уж, я сознаюсь сразу: да, я убил и этого вашего профессора, и еще с десяток других, а заодно трех академиков и четырех депутатов Верховного Совета. Нет, вру, — пятерых! Точно, пятерых!.. — Глаза Боброва постепенно наливались кровью; вдруг он вскочил и заревел: — Вы что, думаете, вам все позволено?! Не те сейчас времена! Честного трудового человека обвинять в убийстве! Пролетария, можно сказать! И в то время, когда враги перестройки снова поднимают головы, когда преступность растет не по дням, а по часам, когда мафия проникла во все сферы нашей жизни, а от рэкета нет покоя ни днем, ни ночью!.. Не позволю!!

Щеглов молча выслушал этот монолог оскорбленного достоинства и спокойно спросил:

— Вам знаком человек по имени Алфред Мартинес?

Бобров застыл на полуслове и вытаращился на Щеглова, забыв закрыть рот. Вся спесь с него слетела буквально на глазах. Вопрос следователя застал его врасплох. Он шумно выдохнул и рухнул в кресло.

— Впервые слышу, — ответил он тихо, но Щеглов все же уловил в его голосе некоторые нотки растерянности. — Нельзя же так, товарищи… — попытался было продолжить игру Бобров, но осекся и махнул рукой.

— Ну как же, Бобров! — теперь вступил в игру Щеглов. — Ведь вы познакомились с Мартинесом в Таллинне, когда работали там портовым рабочим. Ну, вспомнили?

— Мартинес? Не знаю такого. — Бобров уставился в потолок, умело скрывая волнение.

— Хорошо, тогда ответьте мне на такой вопрос: кому вы передавали ружье, полученное вами от Храпова?

— От Храпова? — Бобров очень натурально удивился. — От какого Храпова?.. Ах, от Храпова! Да, да, помню. Нет, никому я ружье не передавал. Могу вам в этом поклясться. И вообще я целыми днями на работе…

— А зачем вы вообще брали у Храпова ружье, когда у вас есть свое?

— Это что, допрос? — угрюмо спросил Бобров.

— Нет, пока только беседа.

— Пока? Спасибо, успокоили. А я чуть было не решил, что мне дело шьют. Ан нет, оказывается, просто беседуем. Так о чем же вы хотите, чтобы я с вами побеседовал, граждане начальники?

— Вы не ответили на вопрос, гражданин Бобров. Зачем вам второе ружье?

— А как по-вашему, зачем вообще ружья нужны? По зверью, я думаю, стрелять.

— Но у вас же есть свое — зачем вам храповское?

— Мое ружье неисправно. А у Храпова я взял ружье потому, что собрался было идти на охоту, но в последний момент мероприятие сорвалось и ружье мне не пригодилось.

— Ну, у следствия несколько иное мнение на этот счет. Вы знаете, что из этого ружья был убит человек?

— Но ведь это же не мое ружье! Оно и было-то у меня всего лишь неделю…

— Да, но человек был убит именно тогда, когда это ружье находилось у вас.

— А разве Храпов… — хотел было что-то спросить Бобров, но осекся.

— Что — Храпов? — насторожился Щеглов.

— Нет, ничего, — тихо ответил Бобров.

— Вы хотели сказать, что Храпов тоже стрелял в профессора? Вы ведь это имели в виду? Откуда вам это известно?

— Ничего мне не известно, — угрюмо ответил Бобров.

— Тогда что значит ваше упоминание о Храпове?

— Да не убивал я никого! — яростно заревел Бобров. — И вообще, я в это время был на работе.

— В какое время? — быстро спросил Щеглов. — Откуда вы знаете, когда было совершено убийство, если непричастны к нему? Отвечайте, Бобров!

— Да я на работе с раннего утра до позднего вечера — потому так и сказал. Ничего конкретного я в виду не имел.

— Допустим. Тогда как вы объясните тот факт, что из ружья, находящегося в вашей квартире, стреляли в человека, а вы к этому отношения вроде как даже и не имеете?

— Но ведь я был на работе!

— Это очень похвально, что вы так помногу работаете, гражданин Бобров. Но вопрос сейчас не в том. Да, действительно, в момент совершения преступления вас видели на работе — алиби у вас безупречное.

— Я же говорил! — воспрянул духом Бобров. — Так на каком же основании вы обвиняете меня в убийстве?

— Не обвиняю, а подозреваю, — поправил Боброва следователь, — и не в убийстве, а в соучастии или, если хотите, в пособничестве убийству. Да, убийца не вы, но оружие в руки убийце вложили именно вы.

— Опять вы за свое! А факты у вас есть?