Стрела Бодимура

Похвалив себя за догадку, я после непродолжительного отдыха натянул на голову маску и соскользнул с плота, чтобы обследовать подводную часть резервуара. Мои поиски довольно быстро увенчались успехом — на глубине десяти метров, почти у самого дна, я обнаружил три отводные трубы. Каждая имела размер в поперечнике около двадцати сантиметров. В них можно было при желании просунуть руку, но вот пролезть туда целиком — с руками, ногами и, главное, головой — было нереально. Но теперь мне это и не требовалось.

Я вновь всплыл на поверхность и ножом срезал с полуплота окантовочные «колбаски» со сжатым воздухом. Ими мне удалось герметично закупорить обнаруженные у дна трубы, отчего уровень воды в резервуаре стал постепенно подниматься. Теперь нужно было ждать и надеяться на лучшее.

Часа через полтора бурлящая гладь воды достигла отверстия, откуда мне довелось свалиться, и поглотила собою водопад. Вокруг установилась первозданная тишина.

У меня отлегло от сердца. Я устроился на плотике поудобнее в ожидании, пока мой импровизированный лифт не поднимет меня к своду резервуара, ведь, чтобы вернуться в коллектор, надо было хоть немного снизить разницу давлений воды в нем и в этом подземном аппендиксе.

Отрадно было еще то, что в месте своего временного заточения я не ощущал недостатка в кислороде, и хотя воздух в резервуаре и не был по-утреннему свеж, все же его было достаточно, чтобы не испытывать кислородного голодания. Также я не страдал и от жажды — по вполне понятным причинам, а вот обыкновенное чувство голода уже понемногу стало докучать мне. Но резервный паек было разумнее сохранить, поэтому я оставил мысли о еде и стал вглядываться под самый купол отстойника.

Вода все прибывала. За следующий час она поднялась еще метров на пять.

Теперь, направив луч прожектора вверх, я определил, что стены резервуара не переходят плавно в его свод, а обрываются, вследствие чего между ними и куполом образуется пустотелый зазор весьма внушительных размеров.

На этот случай в моей амуниции была припасена складная «кошка». Я, не мешкая, подсоединил к ней прочный десятиметровый шнур, который вытащил из прорези пояса, укрепил цанговые перехваты и, размахнувшись, зашвырнул зацеп в проем. Через секунду раздался звонкий удар металла о камень. Понемногу я стал травить шнур на себя и вслушиваться в противный скрежет, раздающийся над моей головой. Однако с первого раза «кошка» так ни за что и не зацепилась, а, соскользнув с края стены, шлепнулась в воду рядом с полуплотом и камнем пошла на дно.

Я повторил заброс еще раз. Тоже безуспешно.

Можно было, конечно, со спокойной душой надевать на лицо маску, вставлять в рот загубник и возвращаться обратно в коллектор, но в азарте я стал методично закидывать треногу в чернеющую под сводом резервуара нишу. Наконец десятый бросок увенчался успехом — «кошка» замерла, а шнур натянулся в струну. Теперь можно было начинать подъем.

Я снял ласты, закрепил их на поясе за спиной, после чего стал карабкаться наверх.

Любая обезьяна дала бы мне сто очков вперед, за пару секунд добравшись до края стены, мне же предстоял путь длиною в жизнь. Несколько раз я уже было решался оставить это глупое занятие, но только невольный страх темноты подо мной гнал меня наверх.

В общем-то я никогда не страдал полнотой, а на станции по утрам мне даже иногда доводилось делать пробежки, чтобы поддерживать спортивную форму. Однако, болтаясь, словно маятник, над чернеющей пустотой колодца, я искренне пожалел о том, что по собственной глупости забросил тренажеры. Почему-то на ум пришел фрагмент из романа Уэллса, когда герой поднимается по лестнице из логова морлоков, отбиваясь от своих преследователей. «Вот сейчас какая-нибудь сволочь с мерзкими волосатыми руками схватит меня за ноги и утащит вниз, — с содроганием подумал я. — Даже лучевой парализатор не успею вытащить. Да и чем вытаскивать, когда руки заняты?»

Но, может быть, именно эти опасения удвоили мои старания, и поэтому я все же вполз в проем, задыхаясь и проклиная все на свете.

Только тут я обнаружил, что нахожусь не просто в нише, а на парапете смотровой площадки, кольцом охватывающей гигантский резервуар-колодец.

У меня словно камень с души свалился. Такой щенячьей радости мне не доводилось испытывать давно. Возможно, мой мозг за какую-то минуту израсходовал весь запас эндорфинов. Отчего бы это? В тот момент я был готов расцеловать любого, кто оказался бы поблизости, — Сардельку, Вадимыча, Пруха, Анту и даже андроида Ури. Но едва в памяти всплыл профиль Сорди, как моему ликованию пришел конец. Я нахмурился, согнал с лица благодушную улыбку и сразу же стал обыкновенным Наблюдателем. Все-таки с клоном у меня были особые счеты, так что относительно совместного лобызания я, видимо, поспешил, ведь, при зрелом анализе, наша с ним встреча не сулила обоим ничего хорошего.