Стрела гламура

   – Ты что? Васильич не такой!

   – Очень даже такой, уволок чужие подштанники и ухом не шевельнул! – сказала я. – Но суть не в этом! Я думаю, что красные штаны, которые снял с веревки твой сосед, повесил туда Тим! Помнишь, Дина сказала, что парень работал спасателем и постоянно отирался на пляже? А штаны были серфингистские.

  – По-твоему, у Тараскина не могло быть серфингистских штанов? Он же миллионер!

   – Тараскин воды боится, он даже в бассейн окунается, держась за поручни! – напомнила я. – Какой из него серфингист?

   – Да, это аргумент, – согласилась подруга, которая совсем недавно своими глазами видела, как опасливо погружался Тараскин в несерьезную купель при сауне. – Значит, ты думаешь, Тим специально притащил с собой эти серфингистские штаны, чтобы вывесить их под окошком Катерины?

   – Наверное, другой ярко-красной тряпки у него в гардеробе не нашлось, – рассудила я. – Короче, я к чему веду? Из твоего дома Катька драпанула по сигналу Тима, из травмпункта ушла с ним же, но за оставшиеся до бракосочетания два часа влюбленные так страшно рассорились, что в загс Катерина пошла с другим.

   – Это зачем же? Чтобы белое платье зря не пропало? – съехидничала Ирка.

   – Назло Тиму, я полагаю, – неуверенно сказала я.

   Кое-что в моей версии не вязалось, и подруга не преминула и на это указать.

   – Ты думаешь, можно в последний момент заменить одного жениха на другого? – усомнилась она. – Все-таки загс – это не хоккейная площадка, там не принято иметь запасных игроков! Да и документы на оформление регистрации подаются заранее.

   – Так ведь Тараскин миллионер, – повторила я ее же слова. – С его деньгами при желании можно что угодно сделать. Вадим заплатил кому-то в загсе, и не явившегося к присяге жениха мигом заменили дублером-добровольцем.

   – Возможно, – Ирка на словах согласилась со мной, но убежденной не выглядела.

   Я поискала, чем бы укрепить пошатнувшуюся версию, и кое-что вспомнила:

   – Та формула на оконном стекле! Помнишь, Катерина написала на стекле, что ка минус тэ равно сырой могилке? Ка и тэ вполне могли обозначать не «Курихина и Тараскин», как мы подумали, а «Катя и Тим»! Вполне логично! Ведь именно с Тимом Катерина разругалась не как-нибудь, а смертельно!

   – Очень точное слово ты подобрала, – заметила Ирка. – Смертельно, это верно.

   – И все-таки я не понимаю, почему Тим застрелил Курихина? – призналась я, почесав макушку. – Что сам застрелился – это кое-как понять можно: отчаялся, потерял рассудок от ревности, то да се. Но Андрея-то Петровича за что грохнул?

   – Может, он хотел застрелить кого-то другого, но промахнулся? – предположила подруга.

   – Если бы промахнулся, небось, не попал бы Курихину точно между глаз! – возразила я. – Нет, определенно, тут еще что-то есть…

   – Тут, определенно, чего-то нет! – передразнила Ирка. – Нет мотива преступления! Твоя версия никак не объясняет, почему Тим застрелил Андрея Петровича. Значит, она неверна. А посему я объявляю заседание закрытым и иду спать.

   – Иди, иди, соня! – недовольно пробурчала я ей в спину.

   У меня лично сна не было ни в одном глазу. Понимая, что уснуть мне все равно не удастся, я не пошла в спальню, а принялась кружить по холлу. Было чертовски досадно, что красивая версия рушится из-за такой малости, как отсутствие мотива! Побегав туда-сюда, я успокоилась, присела и разложила все по полочкам.

   По всему выходило, что убивать Курихина обманутому жениху Тиму имело смысл только в том случае, если свадьбу Катьки и Тараскина устроил сам Андрей Петрович. После той истории, которую рассказала мне про Курихина и его несчастную жену Ирка, я готова была считать Катькиного папочку воплощением азиатской жестокости и средневекового коварства. Думаю, он вполне мог расстараться, чтобы поссорить дочь с любимым и склонить ее к замужеству с другим. Однако сам Курихин уверял нас, что свадьба Катерины и Вадима стала для него большим сюрпризом! Может, он врал? Я решила, что утром обязательно поговорю на эту тему с Зинулей.

   В одном я не сомневалась: вчера днем Катерина убежала не к Тараскину, а к Тиму. К Тараскину, который у папы Курихина был персоной грата, ее отпустили бы в любой момент и с дорогой душой, подштанниками семафорить и кастрюли опрокидывать необходимости не было.

   – Ты еще не спишь? – Из своей опочивальни неожиданно выступила Ирка.

   – А ты идешь за новой дозой снотворной колбасы? – съязвила я, но подруга не обиделась.

   – Нет, я не за колбасой. Теперь мне ужасно хочется клубники! Думаю, не пойти ли по ягоды?

   – Ночью, в февральский снегопад? Интересная идея, но не оригинальная, – заметила я.

   И вспомнив свои упражнения по сочинению дурацких анонсов, провозгласила:

   – Маленькая любительница подснежников выросла и стала большой любительницей пожрать. Цветочки кончились, начинаются ягодки! Смотрите новую версию старой сказки – гастрономический триллер «Двенадцать месяцев»!

   – А ты разве не хочешь сладеньких ягодок? – по-прежнему добродушно спросила Ирка. – Странные вы женщины, отказываетесь от свежей клубнички!

   – А кто еще отказывается? – удивилась я множественному числу.