Стрела Кушиэля. Битва за трон

– Когда-то Исидора д’Эгльмора возвели на пьедестал героя Земли Ангелов, – ответила я. – Уверена, ему совсем не хочется быть оттуда низвергнутым. Если, объединив силы, мы победим скальдов или умрем, сражаясь, в памяти людей он так и останется героем-защитником. А отвергни он наше предложение и, скорее всего, войдет в историю как простофиля, обведенный варваром Селигом вокруг пальца, – ведь наверняка хоть кто-нибудь из знающих подноготную проживет достаточно долго, чтобы предать всю интригу широкой огласке. К тому же герцог понимает, что в любом случае обречен на смерть и что виной тому Мелисанда.

Жослен недолго помолчал.

– С ним она могла бы стать королевой, – наконец сказал он. – Почему же она его предала?

Я покачала головой.

– Скальды все равно напали бы. Селиг с самого начала был себе на уме. Он искал способ устранить со своего пути пограничные войска Камлаха и вышел на Мелисанду. Элуа ведает, что он ей наобещал. Рядом с ним… она могла бы стать королевой над двумя народами. Сейчас тысячи камаэлитов знают, что Исидор д’Эгльмор подставил родину под удар и принудил к соучастию в этом предательстве своих солдат, попросту перебив несогласных. Мелисанда играет куда умнее. Тех, кому ясна ее роль в нашествии Селига, можно пересчитать по пальцам. Если он одержит победу, то попытается построить империю и для подчинения Земли Ангелов ему потребуется высокородная королева из местных. Императрица.

– Думаешь, так? – Жослен потрясенно вскинул голову.

Я печально ему улыбнулась.

– А как еще? Мелисанда позарилась бы только на самую высокую ставку. Выше этой и представить невозможно. Разве что… – задумчиво добавила я, – она намеревается убить Селига, когда он завоюет себе трон и объединит страны.

– Как она может жить с руками по локоть в крови? – тихо спросил Жослен, глядя на рассредоточенную по долине камаэлитскую армию. – Да и какой человек на такое способен?

– Не знаю, – снова покачала я головой. – Возможно, она настолько увлечена своей игрой, что даже не принимает в расчет, скольких жизней будет стоить ее победа. – Делоне в какой-то степени был таким же, хотя руководствовался более благородными мотивами. Им так же повелевала гордость, и он так же любил строить далеко идущие планы. Помню, как он показал меня Мелисанде, когда весь город сгорал от любопытства, мечтая узнать, кто же его вторая протеже. И помню, как Мелисанда через меня дала ему знать, что именно она стояла за падением Дома Тревальонов. Они искали одобрения друг у друга.

– В любом случае это чудовищно, – припечатал Жослен.

Я не могла с ним не согласиться.

Длинными вереницами ангелийцы и альбанцы спустились в долину без происшествий. Союзники Камлаха с любопытством таращились на наших солдат и разрисованных синим круитов. В глаза бросались худоба и изможденность вояк д’Эгльмора – с первого взгляда было ясно, что это армия изгнанников. Мы не стали тратить время на разбивку лагеря, а сразу же начали делиться едой с новоиспеченными союзниками.

В лагере витало странное настроение, лишавшее мои мысли обычной четкости. Радость смешивалась с отчаянием, по мере того как слух о грядущей атаке на скальдов распространялся среди солдат. Я-то думала, что после успешных переговоров на душе станет легче – в конечном счете мне ведь не пришлось нести ответственность за смерть сподвижников от рук д’Эгльмора. Но стало только хуже. Происходящее казалось ясным, понятным и неотвратимым, а я словно зависла где-то вне своего тела и смотрела на события отстраненным взглядом стороннего наблюдателя.

Обсуждение военных планов затянулось до глубокой ночи: военачальники прикидывали наличные силы и выстраивали объединенное войско в самом выигрышном порядке. Д’Эгльмор с командиром своей пехоты, Гислен, Друстан с Близнецами, я в роли переводчика и Жослен – мой верный защитник. Круиты и далриады мало что смыслили в боевых построениях, но схватывали на лету.

В итоге решили, что камаэлитская пехота пойдет в авангарде. Репутация Исидора д’Эгльмора оказалась ни капельки не преувеличенной – он был опытным полководцем, и все, кто служил под его началом, отличались отменной воинской выучкой и дисциплинированностью. Когда скальды сплотят ряды, противостоя первому удару, вмешаются альбанцы: конники и колесницы нападут на внешние фланги, увлекая за собой безлошадных соплеменников.

А когда боевые порядки противника разрушатся, камаэлитская пехота расступится и кавалерия д’Эгльмора устремится в сердце скальдийского войска – к Вальдемару Селигу. Я считала, что при атаке на Трой-ле-Мон он, скорее всего, будет находиться на передовой – Селиг не из тех, кто командует из тыла. Камаэлитам придется далеко углубиться в ряды скальдов, чтобы до него добраться.

– Насколько он хороший воин? – спросил Исидор д’Эгльмор, поднимая глаза от торопливо начертанного плана битвы, чтобы посмотреть на Жослена. – Знаешь, кассилианец?

Жослен ответил немигающим взглядом:

– Он меня разоружил в пылу битвы. Можете не сомневаться, Селиг – очень хороший воин, милорд.