Стрела летящая

Этот мальчик Володя (“Воодя”, — назвался мальчик) был меньше Санька и сам хотел с ним подружиться, как с будущим другом и покровителем, и был готов ко всяким услугам. Но какие услуги может оказать нищенствующий элемент нищенствующему элементу? Впрочем, может. “Воодя” подарил Саньку единственное, наверное, свое богатство (если не считать браслетца) — военную пуговицу с звездой, но без железной петельки.

Санёк пуговицу взял, но предпочел бы общество Оли. На худой конец, Вити.

Так у Санька появилась собственность, теперь бы при новом осмотре вещей в соответствующей графе следовало бы, наверное, отметить пуговицу.

Мальчик “Воодя” был странный: едва умел говорить и отвечал невпопад; он, казалось, ничего не понимал и глядел на Санька, человека более умудренного жизнью, влюбленными глазами. Не о таком друге мечтал Санёк.

Ребят провели не в ворота, а через дверь в каменной желтой будке с охранницей, которая, наверное, умела не только охранять, но и открывать ворота, но по каким-то причинам не захотела этого делать.

Все двинулись по улице, где гуляли обычные люди и обычные ребята.

Впереди и сзади колонны шли военные женщины с красными флажками, что Саньку очень понравилось, и он чувствовал себя как бы военным, который идет под красным флагом как бы на войну с фашистами. Ему нравилось, что машины перед колонной останавливались, а обычные люди провожали ребят долгим взглядом. Наверное, думали: “Какие маленькие, но уже военные, если идут с красными флагами”. Такие мысли и мечтания отвлекали Санька от происходящего и мыслей о будущем.

Когда вышли к зеленому вокзалу, издали очень красивому, и Санёк увидел вагоны, он тотчас догадался: куда-то поедем на поезде.

— Куда-то поедем, — сказал он вслух. “Воодя” ответил влюбленным взглядом, как будто Санёк очень умный и много знает.

У вагонов тоже были военные женщины в гимнастерках, сапогах и беретах на головах; ребята с удовольствием полезли в вагоны, словно их ждало впереди что-то очень хорошее: например поездка к бабушке в деревню (Санёк бывал у бабушки в деревне).

Маленьких женщины легко передавали своим товаркам в тамбуре, больших подсаживали на нижнюю ступеньку.

Витя держал Фаю на руках, военная женщина (очень сильная!) поставила его на нижнюю ступеньку вместе с сестренкой; дальше Фаю подхватила женщина, стоящая в тамбуре, но Витя быстро догнал сестренку, которая с испугом глядела, как ее разлучают с братцем. Нет, не разлучили. И ее бледное личико осветилось радостью.

Санёк пошел за Витей, а “Воодя” сам вцепился в Санька.

Их всех провели в купе, и женщина, что провожала их, погрозила пальцем:

— Сидите, по вагону не шляйтесь!

Напротив, на лавке, сидели два совсем маленьких мальчика в рубашках, но без трусов, с одинаково острыми затылками; оба не умели говорить, у обоих на руках были розовые браслетцы. Один пускал слюни и пытался надувать пузыри — Санёк поглядел на него неодобрительно.

В купе, где разместились ребята, было тихо. Все с интересом поглядывали в окно и друг на друга. Но за перегородкой кто-то надрывно плакал, а кто-то ругался нехорошими словами.

Однажды Санёк пожаловался отцу, что ребята в детском саду говорят плохие слова. “Напиши какие”, — сказал отец. Санёк написал. “Теперь разорви бумажку на мелкие кусочки и никогда таких слов не говори. В этом нет никакой необходимости”. Санёк разорвал и никогда не матерился. Особенно ему нравились отцовы слова: “В этом нет никакой необходимости”. Он не раз хотел их произнести, да не подворачивалось удобного случая.

Вагон просматривался вдоль до перегородки с дверью.

Ребята сидели и на боковых полках, и даже на полу, а самые храбрые лезли наверх и, свесив головы, плевали на головы проходящих. Один маленький мальчик укакался и ревел неприятным тонким голосом. На него никто не обращал внимания, так как полным ходом шла посадка маленьких пассажиров.

Санёк, как человек бывалый, занял место у окна, напротив Фаи. Он ездил с мамой на поезде и знал, что в вагоне есть туалетная комната, где рукомойник, зеркало, педаль и круглая дырка в унитазе, и там мелькает земля. Но у него не было ни зубной щетки, ни мыла. Впрочем, в положении неимущего была и своя прелесть: не нужно чистить зубы и умываться, то есть мыло не будет лезть в глаза.

Вагон тряхнуло, кто-то за перегородкой упал с полки и отчаянно завыл — на страдания маленького пассажира никто не обратил внимания — зеленый вокзал с окнами, залепленными крест-накрест, медленно поплыл назад.

— Вот, кажется, поехали, — сказал Витя Фае. Та ответила братцу счастливой улыбкой.

Сколько времени ехали, Санёк сказать не мог, хотя и умел считать до десяти — знал одно: очень долго. В вагоне плохо пахло, особенно от братцев с острыми затылками, которые ничего не понимали и ходили под себя. Военные женщины хотя и мыли их, но при этом очень ругались и ставили им в пример Санька — братцы в ответ только ревели. Санёк хотя и рад был похвалам, но в душе понимал, что женщины лукавят: ведь он большой, все понимает, а братцы маленькие.