Стрела на излёте

 - Я подозревал с самого начала, - глухой голос утратил последние оттенки, лишенные жизни слова падали, словно камни в бездонный колодец, - но убедился после рождения наследника. Было пророчество, Дейкар знали, что дочери белой ведьмы и мага войны суждено стать последней наместницей и привести в мир Ареда. Но предсказания такая ненадежная материя, они решили взять исполнение пророчества в свои руки. А тут такая удача - появился Ланлосс Айрэ, первый маг войны за сотни лет. Ради этого они даже договорились с ведьмами. Родилась Саломэ. А потом... потом они освободили для нее трон. Собирались уничтожить Ареда так сказать, в зародыше. Но просчитались. И Тварь уничтожила их.

 - И вы продолжали молчать! Даже после этого! Мы потеряли шесть драгоценных лет!

 - Он все еще не в Мощи Своей. Обыкновенный мальчик, единственный сын. У нее больше не будет детей. Я не смог сказать ей, - некоторое время они молча шли по аллее, под мерный треск дятла, долбившего старый рассохшийся дуб, затем Чанг нарушил молчание, - у вас все еще есть время, чтобы сделать то, что необходимо. Я помогу во всем, но она ничего не должна знать. До самого конца.

 Реймон вздохнул:

 - Я ведь предупреждал вас об опасности благих намерений. Сколько еще жизней уйдет в уплату за душевное спокойствие наместницы?

 - К Ареду ваши подсчеты, дознаватель, - тоскливо отозвался министр.

***

 Торн Геслер вырос в теплом солнечном Астрине, на побережье. С его точки зрения лето в Суэрсене отличалось от зимы лишь цветом: чахлая зелень сменяла белый снежный покров. Ах да, еще таял лед, но купаться в озерной воде мог только сумасшедший, или же местный уроженец, (что, по большому счету, одно и тоже) а в северном море не рисковали даже и они.

 Всю ночь за окнами завывал ветер, утром оказалось, что рухнуло подгнившее дерево и перегородило дорогу. Завал быстро расчистили, но Геслер с радостью воспользовался предлогом и отменил поездку на рудники. После того, как пришли обозы, и раздали зерно, наступило затишье. Наместник не обманывался, временное - до следующего урожая. Уже традиционно случится недород, налоги снова будут собирать силком, десяток-другой крестьян придется повесить, остальные разойдутся по домам, браконьерствовать и разбойничать. Как же он ненавидел и этих угрюмых северян, и эту проклятую заледенелую землю, и свою неудавшуюся жизнь!

 Воспоминания вызывали сверлящую боль в затылке, она отступала только после бутылки сладкого южного вина, но наутро послевкусие убивало всякое желание покидать постель. Геслер с удивлением заглядывал в зеркало - странно, он все еще молод, тридцать два года, отменное здоровье, если не обращать внимания на подточенные страхом и отвращением нервы. Он обречен нести эту проклятую службу еще долгие, бесконечно долгие годы. Трудно поверить, что прошло всего восемь лет с того момента, как молодой, полный надежд чиновник получил многообещающее назначение.

 Была ведь и вера в будущее, и волнительный блеск в глазах, и стеснение в груди. Казалось, что все по плечу, все по силам. Год-два просидит в Суэрсене, наведет там порядок, король заметит его верную службу, восхитится блестящими талантами, призовет ко двору, сделает министром, или казначеем, или высоким советником, а то и, чего только не случается... стал ведь безродный секретарь наместницы Энриссы герцогом Квэ-Эро!

 Ах, дядюшка, дядюшка, ваше счастье, что вы успели покинуть бренный мир! С каким удовольствием Геслер придушил бы заботливого родственника, будь у него такая возможность. Восемь лет! За убийство порой присуждают меньше! А его срок пожизненный: или умрет на посту, или же казнят, как только подвернется повод. А за поводом дело не станет. Он по лезвию ходит, дикарями угрюмыми управляя. Рано или поздно срежется. Геслер даже семью заводить не стал - сперва не хотел себя связывать, ведь жениться можно только один раз, а когда карьера пойдет в гору, можно будет выбрать девушку из знатного рода, да с приданым. А потом, когда стало понятно, что ждать ему нечего, кроме неприятностей, и вовсе пропало желание связываться. Что он своим детям оставит в наследство? Ворох докладов и королевскую немилость?

 После большого кубка подогретого вина настроение немного улучшилось, к тому же сквозь серую пелену облаков неожиданно плеснуло синевой, и осторожно проступило солнце. Ненадолго, как и все хорошее в этих краях, но сразу стало легче дышать, и Торн отправился в кабинет - взять книгу, выйти в сад почитать. После охоты библиотека была его главным утешением. Перед тем, как твердыню Аэллинов разрушили, знаменитое книжное собрание перевезли в Сурем, но не полностью, часть книг отложили, как раз пошли весенние дожди, началась распутица, а потом так и забыли, и драгоценные рукописи отсыревали в сундуках в сарае бывшего управляющего, пока на них не наткнулся Геслер.