Стрела на излёте

 А вот военачальник Тейвор не заметил никаких изменений, он и в старые времена норовил вздремнуть во время заседания, оживляясь, только если речь заходила о военном бюджете. Раньше его голос принадлежал наместнице, теперь - королю. Никакой разницы. И все же, когда взгляд его величества останавливался на все еще моложавом, несмотря на возраст, лице графа Тейвора, того пробирал холодный пот. Слишком ясно вставало перед глазами то, что военачальник предпочел бы забыть раз и навсегда.

 Лерик сидел неестественно ровно, словно затянутая в корсет девица на выданье, тугая повязка удерживала на месте сломанные ребра, но не спасала от ноющей боли. Он бы с радостью остался в постели, но не посмел пропустить заседание совета. Не дай Семеро, король спросит, куда пропал Хранитель дворцовой библиотеки, а так же законов и обычаев империи. Хотя какое королю дело до законов? В империи теперь один единственный закон - воля короля.

 Но это и к лучшему - Лерик мучительно остро осознавал свою неполноценность. Будущие хранители учатся чуть ли не с рождения, у него же было всего два года. И хотя Леар, оставив обычную иронию, утверждал, что его найденыш и в самом деле отмечен Аммертом, юноша не чувствовал себя избранником бога знания. Скорее уж Ареда...

 Вошел король, советники встали, Илана присела в реверансе, брезгливо придержав кончиками пальцев скользкую шелковую ткань. Элиан махнул рукой и занял свое место во главе стола. Его голос, глубокий и в то же время, звучный заполнил пространство небольшого зала, взлетел под сводчатый потолок:

 - Сегодня знаменательный день, господа советники. Этот день войдет в историю империи и станет государственным праздником.

 Илана незаметно поджала губы - на ее взгляд, империя меньше всего нуждалась в еще одном празднике. Слишком много радости выпало на долю подданных его эльфийского величества за короткий срок - возвращение короля, рождение наследника, пора поблагодарить Семерых за щедрость и вернуться к обычным будням.

 Король вдохновлено продолжал:

 - Мое единственное стремление - улучшить жизнь моих добрых подданных, - теперь уже и на лице господина Чанга отчетливо проступило выражение "от добра добра не ищут", - но сперва, я хочу спросить вас, Высокие Советники, что нужно людям для счастья?

 Бургомистр, нервно крякнув, на этот раз высказался первым:

 - Добрый правитель, ваше величество, и в вашем лице мы его обрели. Ваши подданные уже счастливы.

 - О, да. Без меры, ни отнять, ни прибавить, - магистр Илана в совершенстве владела как голосом, так и лицом.

 - Военачальник?

 - Надежная защита, чтобы простой народ спокойно спал в своих домах. Для этого у нас есть армия и флот, - отозвался Тейвор, в надежде, что король, наконец-то, добавит денег на военные нужды.

 - А вы что скажете, Хранитель?

 Под взглядом короля Лерик съежился и, сгорая от стыда, ответил беспомощно:

 - Я не могу судить, ваше величество, я не знаю.

 - Не знаете, что такое счастье? Жаль, молодой человек, очень жаль. Но у вас еще годы впереди. А вы, господин министр, что скажете? Что нужно моему народу для счастья?

 Чанг подавил вздох: он ненавидел долгие вступления к важным вопросам, а еще сильнее, чем пустые разговоры, его раздражало собственное неведенье - на этот раз министр понятия не имел, что задумал король:

 - Покой, ваше величество. Народ предпочитает, чтобы власть имущие его не замечали. Главное, чтобы несчастья не случилось, а счастье они себе сами худо-бедно обеспечат.

 Глаза короля на мгновение недобро сузились, но он тут же усмехнулся Чангу и укоризненно покачал головой:

 - Моим подданным нет причины страшиться внимания своего короля. Все, что я делаю, направленно на их благо. Я желаю даровать им свободу, а вместе с ней - процветание.

 Министр вежливо, но несколько недоуменно осведомился:

 - Ваше величество желает освободить жителей империи повторно? - В свое первое пришествие король Элиан запретил рабство и избавил крестьян от личной зависимости.

 Король наградил Чанга снисходительной улыбкой:

 - Я желаю дать жителям империи возможность свободно зарабатывать свой хлеб, - советники внимательно слушали, все еще не понимая, к чему клонит Элиан, и только бургомистр поперхнулся, сглатывая дурное предчувствие, - я повелеваю распустить ремесленные цеха и ограничить права торговой гильдии. Отныне жители империи свободны в своем выборе. Каждый может заниматься делом, к которому испытывает склонность, заплатив небольшой налог в казну.

 Наступила тишина. Бургомистр медленно бледнел, краска сползала с его отвислых щек, магистр Илана, сцепив пальцы в замок, так внимательно разглядывала свое кольцо старшей сестры, серебряное, с семигранным сапфиром, словно впервые его видела. Военачальник пытался сообразить, почему все молчат, вместо того, чтобы славить королевскую мудрость, и какое Высокому Совету, собственно говоря, дело, до цехов и гильдий?