Стрела на излёте

 И все же, в глубине души все сильнее кричал испуганный голос: беги! Беги, пока не поздно! Куда угодно, лишь бы от него! Но король намертво вцепился в ее руку, да и потом, она не для того так долго шла к своей победе, не для того поставила на карту свое будущее, саму свою жизнь, чтобы поддаться слепому предчувствию беды. Сейчас он откроет дверь спальни, и она навсегда избавится от страха.

 Король подтолкнул Лиору на кровать, одной рукой сорвал ее плащ, сломав застежку, второй вжал в покрывало, наклонился, совсем близко, и она наконец-то увидела его глаза. И увидев, закричала, но крик не смог вырваться из онемевшего горла. А он наклонялся все ближе...

 Саломэ влетела в комнаты сына, окинула взглядом гостиную, в надежде, что еще не все потеряно, но как и следовало ожидать - ни там, ни в кабинете, ни в комнате для прислуги никого не было, и королева, глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, толкнула приоткрытую дверь спальни. Гвардейцы благоразумно остались за порогом, уставившись на собственные сапоги.

 Она опоздала: девушка лежала на широкой кровати, поверх смятого покрывала, Саломэ видела только розовое платье, да спутанные светлые волосы, лицо от нее закрывала спина сына. Королева нахмурилась - из-под нежно розовых оборок свисала вниз нога в коричневом замшевом ботинке. "Они же не подходят к платью!" - против воли подумала женщина, тряхнула головой, отгоняя непрошенную мысль - нашла о чем думать! И позвала, твердо, но постаравшись умерить гнев, ни к чему пугать мальчика, он ни в чем не виноват, эта девица способна обвести вокруг пальца святого, не то что семилетнего ребенка в теле взрослого мужчины:

 - Арлан! Мне надо поговорить с тобой.

 Он обернулся, и Саломэ подавилась подготовленной фразой. Лицо! Его лицо! Она в ужасе вскинула руку, пытаясь заслониться от невыносимого зрелища: лицо Арлана плавилось у нее на глазах, черты перетекали из одной в другую, постоянно меняясь. Глаза, нос, рот, скулы и щеки - каждый из обликов застывал на одно мгновение и плавно переходил в другой. Саломэ трясло, но она не в силах была сдвинуться с места, сумела только отвести взгляд в сторону, и сползла по стене на пол - подкосились ноги. Теперь она могла разглядеть Лиору. В полумраке спальни лицо девушки казалось белым, неестественно белым, покрытым инеем. Раскрытые глаза блестели, как кусочки льда.

 - Арлан! - Простонала Саломэ, уже понимая, но все еще не веря. - Арлан! - Взвыла она, не узнавая собственного голоса в этом вопле раненной волчицы, но он прошел мимо, не оглядываясь, черты наконец установились, почти такие же, как и были, изменился только разрез глаз. Саломэ давилась плачем, теперь она понимала последние слова Чанга, но было слишком поздно и для понимания, и для слез. Если он действительно жалел ее, то лучше бы убил.

 А существо в теле ее сына чужим, незнакомым голосом приказывало гвардейцам:

 - Найдите лорда Айвора и приведите в малую приемную. Немедленно. Если он покинул дворец - отправьте погоню, - загрохотали сапоги рванувшихся в коридор гвардейцев, затем хлопнула дверь. Он ушел.

 Саломэ встала, подошла к кровати, села рядом с Лиорой, погладила ее по обледеневшим волосам, попыталась закрыть глаза, но не смогла сдвинуть застывшие веки. Накрыла лицо краем плаща. На пол упал мешочек, из него выпала розовая туфелька с оторванной подошвой. Губы сами собой повторяли заученную с детства молитву. Пусть она согреется в посмертии, бедная лисичка. Разве могла она знать?

 Молитва закончилась. Саломэ свернулась клубком на кровати, уткнулась в подушку. От атласной ткани пахло родным запахом. Слез больше не было, слов тоже. Все, что она могла сейчас чувствовать - холод, пронизывающий до самой глубины естества, вымораживающий душу. И благодаря этому знала, что все еще жива. Вопреки единственному оставшемуся у нее желанию - не быть.

 В тронном зале все было готово к празднеству - колонны украшены гирляндами живых цветов, дорожка выстлана алым бархатом, в светильниках заменены свечи, лепнина на потолке заново вызолочены, а трон начистили до такой степени, что золотое сияние слепило глаза. Айвор слишком хорошо помнил этот зал: и витражные окна, и семь ступеней, ведущих к возвышению, и солнечный герб, выложенный золотыми пластинами.

 Но сейчас оба трона, и высокий, королевский, и малый, отделанный белым золотом и серебром, предназначенный для королевы, пустовали. Король, Айвор решил называть его так, даже в мыслях не смея произнести подлинное имя этого чудовища, надеясь все же, что дознаватель ошибся, стоял на нижней ступени возвышения. Гвардейцы впихнули наместника Ландии в зал и быстро отсалютовав, захлопнули двери, даже не дожидаясь, пока их отпустят.

 Айвор заставил себя посмотреть в лицо королю, хотя для этого ему пришлось запрокинуть голову - он мог поклясться, что еще час назад полуэльф был ниже ростом! Но долго выдержать пустой взгляд, смотрящий словно сквозь него, не смог, опустил глаза. Голос раздался внутри головы, король не размыкал губ:

 - Ты отвезешь меня на материк.