Стрела в печень

Сначала шли серо-зелёными шеренгами гренадеры лейб-гвардии Георгиевского полка. Шли и во всю мощь своих великанских глоток орали песню. Вещь для этого времени совершенно небывалая. Даже Пушкин ещё про вещего Олега не написал стих. Потому все парады проходили, в лучшем случае, под барабанный бой, при этом барабанщик и гобоист шли в начале колонны вместе с полком. Брехт решил разделить это мероприятие на два фрагмента. Сначала ровными шеренгами прошли около сотни барабанщиков, гобоистов и, как эта музыкальная профессия называется — литавриста, что ли? Чуть менее красиво, чем когда в гусарском прикиде с короткими юбочками и белыми ботфортами шествуют юные барабанщицы, но на такой креатив Иван Яковлевич не решился. Перебор будет. На костре не сожгут, но… А чего сделают? Здороваться перестанут? Всё одно не стал. Итак, дофига получилось. Ведь барабанщики, как и весь Георгиевский полк вышел на парад в совершенно непривычной для хроноаборигенов одежде. Они все в зелёных штанах, типа бриджей, на ногах короткие сапожки с разрезом сбоку (снаружи) и там шнуровка. Берцы не берцы, но явно для пехотинца удобнее, чем ботфорты и уж точно, чем башмаки с пряжками вычурными и чулками. Вместо кафтана длиннополого с красными обшлагами, и подбоем кафтана и оторочкой петель все того же павлиньего красного цвета, зелёный камзол с рукавами, с чуть укороченными полами и без всяких отворотов и оторочек. Карманы есть, не вычурные, с клапанами с двумя зубцами, которые застегивались па четыре пуговицы (это чтобы сложнее расстегнуть было), а с обычным прямым клапаном на одной пуговице. Кафтан тоже имелся, как и епанча и тоже были однотонными, но октябрьский денек выдался вполне тёплым, и Иван Яковлевич решил в сто одёжек народ не одевать. Им пройтись перед трибуной, построенной в Кремле, пять минут, не замёрзнут. Камзол — это вообще-то длиннополая жилетка, и только у лейб-гвардейцев она с рукавами и под цвет отворотов, то есть, красная, чтобы видна была при расстёгнутом кафтане. А Брехт решил из неё (жилетки) что-то типа гимнастёрки времён гражданской войны сделать. Она перетягивается широким ремнём, на котором висят два пистолета в кобурах кожаных с обоих сторон и кортик, по типу адмиральских с клинком в сорок сантиметров. Теоретически его можно превратить в штык, крепление имеется. На плече с узким погоном висит на ремне штуцер. Ободрав всю доступную армию, кроме Низового корпуса, а также скупив все штуцера в магазинах в России и в ближнем зарубежье Иван Яковлевич наскрёб почти пятьсот коротких винтовок. Плохо, что разных калибров, но хорошо, что винтовок. Пулю Петерса пока внедрять не собирался. Не раньше, чем начнётся война за Польское наследство. Несколько пулелеек Брехт сделал, и сейчас они с Анхен стреляют из своих карамультуков и штуцеров, удлиненных, этими пулями, но для зарядки выделено четыре курляндца — дворянина и с них взята подписка, запрещающая тайную пулю сию показывать, а также про нее рассказывать кому бы-то ни было. Там всё заканчивалось в бумаге страшно — на кол, а семью в холопы. Зато все четверо капитаны гвардии.

У офицеров вместо кортика шпага, но не игрушка дартаньяновская, а скорее — сабля или тесак — прямой клинок длинной в семьдесят сантиметров, примерно. Каждому по росту подбирается, чтобы по земле не волочился. Клинок плоский и заточен с одной стороны, как катана.

На головах не треуголки придурошные у всех, или шапки с налобниками, а кепка по типу армии двадцать первого века. И она строго под цвет мундира.

Смотрится, марширующий сейчас мимо трибун батальон гренадёр, совершенно не парадно. Господа из Преображенского и Семёновского полков кривят губы, им идти следом на параде. А вот песня… Нет у них песни.

Служить России суждено тебе и мне,
Служить России, удивительной стране,
Где солнце новое встаёт на небе синем.
Плечом к плечу идут российские войска
И пусть военная дорога не легка,
Мы будем верою и правдою служить России.

Барабанщики прошли уже и выстроились чуть в стороне продолжая выбивать этот марш. Ох и намучился с ними Иван Яковлевич. Он нот не знает, они не знают, и хрен найдёшь человека, который умеет барабанить и знает ноты настолько, чтобы напевалку Бирона превратить в закорючки, и потом выучить эту мелодию с барабанщиками. Помог Кайзерлинг. Он Бирона послушался и пригласил в Россию придворным композитором Баха.

Вон он стоит и руками машет, отбивая ритм. А чего, знай наших!

В бесстрашии атак спасли мы русский флаг,
И дом родной, и наши семьи.
А, коль придёт беда, собою мы тогда
Отчизну заслоним, товарищ мой.