Стрельба по «Радуге»

Турецкий перезвонил Рогожину, с которым условился, что тот сообщит в «Глорию», если юрист будет найден. Иван Васильевич пообещал. И позвонил полчаса спустя.

— Найден! Ему приказано срочно явиться… Уже едет — на городском транспорте, поскольку машина на ремонте. А он ведь пытался уже забрать себе машину Петухова, тот рассказывал, но ничего из этого не вышло, та машина Николаю не принадлежит, а хозяин ее видел этого наглого и жадного юриста в гробу и в белых тапочках. Юрист, говорил Петухов, очень обиделся и, похоже, затаил подлость в душе. Если она у него имеется. Отвратный тип — скользкий и, вероятно, в быту жестокий.

«Может, в этом как раз и причина того, что Таня холодна, в общем, и со своим сыном, хотя и беспокоится о нем. Как всякая мать… Но горячей любовью там и близко не пахнет… Странная семья…».

И Филипп отправился в Следственное управление…

Игорь Грошев ему не понравился с первого же взгляда. И не потому, что был сынком преступника и тоже замешан фактически в тех же преступлениях. Просто человек сам по себе неприятен — и поведением мелкого лебезящего чиновника, и прилизанной внешностью пассивной личности нетрадиционной ориентации. А, в принципе, Филе было наплевать, кто он и с кем дружит.

Было непонятно, почему грамотный специалист, молодой человек с университетским юридическим образованием, поднятый случаем до начальника юридической службы крупного производственного объединения, отвечая на самые простые вопросы, касающиеся политики и экономики данного предприятия, «мекает» и «хмыкает», ссылаясь на свое незнание предмета, интересующего следствие. Но, скорее всего, он просто валял дурака, считая, что к нему невозможно придраться. В чем он подозревается? Он же никого не бил, никому не угрожал, свидетелей нет, а все его остальные действия нельзя признать незаконными, пока не произойдут определенные события, в которых, еще только возможно, будет когда-нибудь нарушена какая-то буква закона. Но пока-то — нет же! А все остальные показания против себя он назвал наветами и обманом. Да, шел разговор, шла беседа, мало ли о чем могут вести переговоры два начальника большого производственного объединения? Это, в конце концов, их личное дело. А в чем, кстати, нарушение?

— Вам неясно еще? — удивился Рогожин. — Хорошо, нате, читайте заявление человека, с которым вы дружески беседовали…

Но и это не смутило Игоря. Он читал, пожимая плечами. А в конце предложил:

— Пусть он мне сам повторит все это в глаза. Он же нагло врет! Просто услышал, наверное, что новый хозяин именно в мои руки намерен передать и финансовую службу, помимо чисто юридической, которой я успешно, кстати, занимался в объединении. Вот и забеспокоился за свое будущее. Но врать-то зачем? Зависть, и ничто другое. Какие-то машины… Он тут еще — об акциях?.. Это тоже легко объяснимо…

Он был спокоен, ибо видел, что предъявленные ему претензии никакой юридической ответственности не предполагают. А что небольшой пакет акций, которыми владел Петухов, переведены им на его имя, так это же сделано было по причине обычной целесообразности. Если человек прекращает свою работу в организации, зачем же ему какие-то акции? И потом, он же не отдает их просто так, а продает, за что получает довольно крупную сумму, соответствующую их сегодняшней стоимости. Что и было сделано с соблюдением всех необходимых норм закона. И на то имеется соответствующий документ о купле-продаже…

И вообще, заявил Грошев-младший, он не имеет никакого желания давать показания против самого себя. А в следующий раз просит предварительно поставить о том в известность его адвоката. И он положил на стол перед Рогожиным визитную карточку. Иван кинул на нее небрежный взгляд и отложил в сторону. Но допрос продолжил.

Игорь продолжал все предъявленные ему обвинения категорически отрицать. Петухов утверждает, что никаких денег за свои акции не получал? Тоже чистая ложь. Нотариус составил акт купчей, а Петухов в этом акте лично расписался, и никто ему при этом не угрожал. Так какие ж теперь с его стороны могут быть претензии? Это ведь типичный шантаж… За такое оскорбление и абсолютно беспочвенное обвинение можно и в суд притянуть!

— А ну-ка, давайте сюда телефон вашего нотариуса! Где он? — решительно заявил Рогожин, и Филипп, наблюдавший за нагловатым Игорем, заметил, что тот немного, почти незаметно, вздрогнул. Испугался, что ли? Может, именно поэтому и нет дома того нотариуса? Мавр сделал свое дело, мавра можно и… замочить. Так, что ли?

Выяснилось, что Игорь еще со вчерашнего дня, когда были незаконно, по его мнению, задержаны Ловков с Грошевым — его отцом, немедленно бросился на поиски нотариуса, который лично подтвердил бы полную законность произведенных финансовых операций. Но того нигде не оказалось — ни на службе, ни дома. «Как в воду канул», — так легко пошутил Игорь, продолжая улыбаться, но теперь уже с легким напряжением в глазах.