Стрельба по «Радуге»

— Большая. Со старшим он еще не встречался, того доставили в узилище мертвецки пьяным. И он только что пришел в себя, я его видел. Значит, надо понимать, сын жалобу написал? И в чем обвиняет, если не секрет?

— Рогожин задержан по обвинению в превышении должностных полномочий. А материалы расследования, которым он занимался, будут переданы другому сотруднику, мы позже решим, кому конкретно.

— Я понял вас… э-э, Антон Арсеньевич, — любезно сказал Турецкий, — кстати, чуть не забыл, вам большой привет и сердечная благодарность за сердечную помощь от Гриши Грошева. Рад передать лично, всего доброго!

— Что-о?! — раздалось в трубке, но Турецкий отключил телефон.

— Ты не сошел с ума? — у Филиппа расширились от изумления глаза. — Зачем тебе этот вызов?

— А чтоб они не чувствовали себя хозяевами положения, — жестко ответил Александр Борисович. — Этот полковник Семенкин, который действительно хорошо знаком с Грошевым, поскольку работал вместе с ним, как мы с Севой считаем, сознательно и целеустремленно подставил Рогожина, назначив именно его вести это расследование…

— Вон оно, в чем дело!

— Генрих мне нужен, причем срочно. Идет массированная атака. И мы можем проиграть, если немедленно не предпримем встречных шагов… Так, Филя, Севка отъехал, и согласовывать некогда. Я принимаю решение сам. Срочно берите вместе со Щербаком в жесткий оборот этого сынка. Надо вышибить из него адрес, по которому обретается нотариус, всем вместе поехать туда и привезти тезку композитора к нам. И тут мы с ними обоими немного пообщаемся. По-дружески… Я понимаю, что, может быть, это не совсем тактично по отношению к тебе, но ты знаешь больше всех остальных. Медлить нельзя, они прекратят дело за отсутствием доказательств. А медицинские освидетельствования просто «потеряют». И пока будут искать, вступят в силу подписанные нашими клиентами документы. Они это отлично знают и заранее радуются. А мы, Филя, просто обязаны лишить их этой радости. Действуйте, ребята…

Щербак нажал на кнопку дверного звонка, установленного под черной стеклянной доской с надписью «Адвокат Грошев».

Дверь открыл сам Игорь. Лицо его было в нескольких местах заклеено пластырем. Он вопросительно осмотрел прилично одетого невысокого, но плотно сложенного блондина в дорогом сером костюме и спросил:

— Чем обязан?

— Мне нужен… адвокат, — Николай кивнул на вывеску, — если он — серьезный, дипломированный юрист, а не самозванец, — и он довольно рассмеялся.

Игорь хихикнул в ответ, но тут же выпрямился, чтобы таким образом обрести достоинство, и уже серьезно пригласил:

— Прошу, все учредительные и прочие документы в полном порядке. У вас дело?

— Да, — небрежно ответил Щербак и обернулся: — Заходи.

В прихожую следом за ним шагнул Филипп, стоявший за дверью. Грошев где-то видел этого человека, но не мог вспомнить, где именно.

— Это я посоветовал ему обратиться к тебе, — Филя по-приятельски кивнул на Николая. — Я сказал, что ты — опытный юрист и сечешь во всяких разборках. Вот и зашли с базаром. Давай, принимай, — и первым прошел в кабинет. За ним — Грошев, а замыкал шествие Щербак.

— Садитесь, — ничего не понимая, но проявляя сдержанность, пригласил адвокат и сел за свой письменный стол, стоявший у зарешеченного снаружи окна. Еще в комнате был диван и большой сейф — еще из первых лет Советской власти, крашенный под дорогое дерево. «Вот там-то у него все и находится», — решил Филя и кивнул на сейф Николаю, а тот ответил утвердительным кивком. Эта мимическая сценка не прошла мимо внимания Игоря, и он насторожился.

— Слышь, братан, тут такое дело, — начал «серьезный базар» Филипп. — У тебя тачка есть?

— Да… — осторожно ответил Игорь, мучительно вспоминая, где он уже видел это лицо.

— А где она?

— В ремонте… нелады с движком, а что?

— Чинишь где, спрашиваю?

— А какое это имеет значение? — но под холодным взглядом Филиппа заерзал и ответил: — В авторемонтной мастерской на Басманной.

— А что случилось, спрашиваю, с твоей тачкой? — уже строго сказал Филипп, нахмурившись. — Чего ты телишься?

— Ну… попал… в столб въехал… по этому делу… — он сморщился и щелкнул себя по кадыку. — Расколотил, еле сам выбрался. Верней, меня достали, потом они на «скорой» в травмопункт отвезли, там и заклеили. Хотели рентген, это из-за синяков по всему телу, но я отказался, боли тогда еще не чувствовал, шок, наверное, не прошел. Это уже дома стало «колбасить»… Ну, я и пошел второй раз, в нашу «районку». А они спросили, где…

— Так это ты в аварии себя разукрасил, а своим врачам что наврал? — брезгливо спросил Щербак. — Что в ментовке «отметелили»?

— Ага, — снова поморщился Игорь, а потом и потянулся, изгибая со стоном спину. — Я ж говорю… А что, какие у вас ко мне дела? — он снова скривился от боли и начал ладонью растирать себе бок.

— Акт есть? — это уже Филипп спросил. — Или тебе просто залепили рыло?

— Да все есть, — Игорь морщился, вздыхал, и никак не мог понять, что от него требуется этим двоим. — Может, мы лучше к делу перейдем?