Стреляй, я уже мертв (ЛП)

— Возможно, действительно настало время нам всем уезжать, — задумчиво протянула Катя. — Константин прав, требуя, чтобы мы уехали в Лондон. Мы и так уже сделали все, что от нас зависело, но если мы сейчас останемся, всем от этого будет только хуже...

— Думаю, будет лучше, если ты вернешься в Лондон и заберешь с собой Далиду, но я останусь здесь, — Самуэль был непреклонен в своем решении.

Катя еще надеялась его убедить.

— Предлагаю решить все по порядку, — сказала она. — Прежде всего, нужно позаботиться о том, чтобы нас не арестовали. Далида проводит тебя в дом Хуаны, а я тем временем повидаюсь с сестрой Мари-Мадлен. Увидимся в монастыре. Если сестра разрешит Далиде остаться у них — проблема решена; если нет — мы вернемся домой.

Хуана не на шутку встревожилась, заметив, какой больной вид у Самуэля. Он весь горел и кашлял. Педро проводил его в свою комнату, чтобы он смог отдохнуть, а Хуана пообещала Далиде, что будет заботиться о нем.

— Он такой же упрямый, как мой покойный отец, — заметила Хуана.

Когда Далида добралась до монастыря, одна из сестер провела ее в трапезную, где сестра Мари-Мадлен о чем-то беседовала с Катей. Она сразу заметила тревогу на лице монахини.

— Я уже сказала Кате, что охотно позволила бы тебе остаться, но я должна спросить разрешения у настоятельницы, а она — просто страшная женщина, — объяснила Мари-Мадлен.

— Нам неловко подвергать вас такому риску после всего, что вы для нас сделали, — сказала Далида.

Две недели назад Далида привела в монастырь еврейскую семью, чтобы спрятать ее на несколько дней, и монахиня приняла их всех без колебаний, за что потом получила выволочку от настоятельницы, которая напомнила о том, что она своим поведением ставит под удар всю обитель. И теперь добрая женщина разрывалась между страхом и чувством долга, который велел ей помочь ближнему.

— Представьте себе, что сам Христос попросил бы вас о помощи — неужели вы бы отказали ему? — убеждала она настоятельницу. — А ведь Христос был таким же евреем, как и все эти люди — так неужели вы откажете им в помощи? Бог нам этого не простит.

Настоятельница в страхе перекрестилась, ошеломленная рассуждениями монахини. Она и сама рада была бы помочь этим евреям, но при этом дрожала от страха при мысли, что будет со всеми, если люди Гестапо постучат в двери монастыря.

Несколько дней спустя Армандо попросил Далиду помочь найти убежище для одной женщины из Сопротивления, по пятам за которой шли гестаповцы.

Далида попросила сестру Мари-Мадлен спрятать женщину в монастыре, пока Армандо не вывезет ее из Парижа в безопасное место. Монахиня снова согласилась, но на этот раз настоятельница разгневалась не на шутку.

— Вы не имеете право превращать обитель в штаб-квартиру Сопротивления, — заявила она. — Одно дело — помочь несчастным сиротам, и совсем другое — помогать всем подряд.

Однако в конце концов сестре Мари-Мадлен удалось настоять на своем. Настоятельница согласилась принять у себя эту женщину, но предупредила, чтобы монахиня «ни в коем случае» никого больше не приводила в монастырь, не поставив ее в известность.

— Я постараюсь уговорить ее позволить тебе остаться, но если она откажется... Я не смогу ее ослушаться, — извинилась монахиня.

Катя и Далида с нетерпением ожидали, когда сестра вернется после разговора с настоятельницей. Ее не было слишком долго, и они уже подготовились к отказу.

Когда сестра Мари-Мадлен вернулась в трапезную, у нее было лицо полководца, который только что выиграл битву, хоть и ценой немалых потерь.

— Можешь остаться здесь на два дня — и ни секундой больше, — сказала она. — К сожалению, это все, что я могу для тебя сделать.

— Это гораздо больше, чем мы надеялись, — с улыбкой ответила Катя.

По крайней мере, у них есть два дня, чтобы подготовить побег в Испанию. Армандо и Раймон должны им помочь.

Катя не знала никого из них, но в Сопротивлении знали о ней и были благодарны за предоставляемую информацию. Что касается Далиды, то в ее распоряжении имелся экстренный способ связи — как раз на такой непредвиденный случай.

Если возникали какие-то непредвиденные трудности, Далида отправлялась в маленькую галантерейную лавку, расположенную неподалеку от Лувра, где заправляла мадам Жозефина — женщина средних лет, красивая, серьезная и ответственная. Далида перебирала катушки ниток и мотки шерсти, каждый раз повторяя одно и то же:

— Просто кошмар, как скачут цены! К сожалению, я забыла деньги, сейчас сбегаю и вернусь.

Это означало, что ей необходимо срочно увидеться с Армандо или Раймоном. Если же она говорила: «Приду завтра», это означало, что она может подождать.

Итак, сказав мадам Жозефине, что она «сбегает и вернется», Далида отправилась бродить по городу.

Все равно раньше, чем через два часа, возвращаться не имело смысла: это было установленное время встречи.

Далида бесцельно бродила по набережной, с тревогой думая, что рация осталась в Катином доме. Но она знала, что не вправе просить сестру Мари-Мадлен позволить принести ее в монастырь. Хватит уже и того, что монахини подвергли себя опасности, согласившись приютить саму Далиду.