Стреляющий компромат

Егор Артемович разрешающе кивнул — пропусти. Но пальцем показал — записывай. И поподробней.

— От тебя требуется такая малость, что даже неудобно говорить. Подготовить за подписью советника справку Президенту и, соответственно, его распоряжение министру обороны. Не возражаю или на ваше усмотрение — не знаю, как принято в твоем ведомстве. И за такие плевые бумажки…

— Взяток не беру. Не обучен. Шиковать — не тот возраст, а для нормальной жизни хватает зарплаты, — громко продекламировал Молвин, скосив на секретаршу вопросительный взгляд: успела зафиксировать патриотичское высказывание или повторить?

Людмиле показалось — седоголовый поднимется и врежет боссу по морде. Покраснел, в с"узившихся глазах замерцали искры.

Удержался, не врезал.

— Мы еще возвратимся к сегодняшнему разговору, — туманно пообещал он. — Пока советую воздержаться от подготовки известного тебе документа. Хотя бы до следующей нашей встречи.

После того, как посетитель покинул кабинет, Молвин подошел к девушке, собрал разбросанные листы с записями, аккуратно сложил, постучал по столу, закрепил скрепкой. Положил стопку в сейф, запер.

Заодно, вроде бы ненароком, прижал тугую девичью грудь. Словно отметил на ней точку, на которую в недалеком будущем собирался опереться. Секретарша не отшатнулась и не покраснела — поощрительно улыбнулась. К чему откладывать то, что все равно должно свершиться…

Иногда Новожиловой было по настоящему страшно. Она, будто хрупкий сосуд, заполнялась до отказа опасными секретами, они сжимались в ней под давлением, угрожая взорваться и разнести секретаршу. Почему недоверчивый и подозрительный босс терпит ее присутствие даже при явном получении взяток? Уж не потому ли, что при необходимости может ликвидировать слишком много знающую помощницу?

Однажды, Мила не выдержала и прямо спросила.

— Простите, Егор Артемович, за наивный вопрос… Почему вы мне так доверяете?

Молвин смерил девчонку насмешливым взглядом.

— А что ты можешь сделать? Пойдешь жаловаться в ту же милицию? Или — в службу безопасности? Ради Бога, иди. И там, и там меня отлично знают и не поверят ни одному твоему слову. Представишь стенографические записи? А где подтверждение того, что они — истинные? Возможно, ты смонтировала их для того, чтобы отомстить своему начальнику. Предположим, за сексуальные приставания… Не зря я не выношу магнитофончиков — там легко вычисляются партнеры, ведущие опасные беседы…

Действительно, Молвин прав — силовые министерства, исполнительная и законодательная власти повязаны в один клубок, затронь одного — загремят все. Вот и держатся друг за друга, подпирают накачанными плечами.

— К тому же, предашь — ликвидируют. Не я, конечно, не выношу пыток и крови… Не пугайся, милая, твоя безопасность — в твоих руках. Помалкивай — вся обязаннность. Не считая постельных утех.

И провел дрожащей ладонью по девичьему бедру.

Хитрый, осторожный политик, привыкший трижды промерить глубину реки прежде чем в нее прыгнуть, Егор Артемович испытывал необ"яснимое чувство доверия к пухленькой секретарше. Неизвестно, от чего оно шло: от сердца или от головы, но ему казалось абсурдной сама мысль о возможном предательстве. Иногда он подумывал — бросить осточертевшую семью и нудную работу, взять Людмилу и сбежать с ней за рубеж. Денег, слава Богу, предостаточно и в швйцарском и лондонском банках, до конца жизни хватит. Молоденькая секретарша своей заботой и своими ласками сделает то, над чем безуспешно бьются ученые — продлит молодость хозяину, сделает его долгожителем.

Но не только в неминуемом сексе таится исток необычайного доверия.

Ни один человек не способен замкнуться в самом себе, ему, как воздух, необходима поддержка со стороны другого человека, обычное сочувствие либо простое понимание. Тем более, в сложных хитросплетениях современной политики, когда приходится продумывать каждый шаг, оценивать выгоды и просчеты любого своего поступка.

Как же обойтись без этакого «судьи», если даже он, этот судья, далеко не профессионал? Друзей Молвин не имел, жена, по его мнению, — безмозглая курица, предназначенная для воспроизводства потомства и ведения домашнего хозяйства.

А тут — умненькая, всепонимающая девчонка, к тому же — симпатичная и обольстительная.

— Кстати, о приставаниях, — потер нос Егор Артемович. — Завтра вылетаешь со мной в Сибирь. Собери вещицы, то да се, — неопределенно покрутил он пальцем. — Рано утром за тобой пришлю машину…

Каждый вечер Людмила «отчитывалась» перед придирчивым и добрым «преподавателем» — матерью. Самым подробным образом рассказывала о посетителях босса, о его реакции на их обещания либо предложения, поражалась долготерпению и выдержке Молвина, его удивительной способности мгновенно анализировать и сопоставлять.

— Боюсь за тебя, девочка, — твердила мать. — Как бы они с тобой не расправились, эти нелюди. Пока нужна — не тронут, а вот минует необходимость в аккуратной и послушной секретарше…

— Что ты говоришь, мамочка! — смеялась дочка. — Никогда не минует. Уж я постараюсь.