Стрелка

Наложница влюбляла в себя нового господина, а, при конфликте с Османской империей, совершала самоубийство. По команде своего прежнего господина для досаждения господину новому. Противник османов терял, вместе с любимой, душевное равновесие. Переживал, мучился, расстраивался. Допускал ошибки. И султан снова оказывался победителем.

Масса случайных людей в истории, в роли фавориток или фаворитов, оказывали влияние на своих господ. Становились «милым другом». Они привлекали внимание своих повелителей каким-то отличием от окружающих. У Потёмкина и Григория Орлова — высокий рост.

У многих были свои команды, часто — просто родня.

Особенность моей концепции «лезвия» — в научном подходе. Вместо случайности, «воли божьей», я предполагаю целенаправленный сбор и анализ информации, подбор, подготовку и внедрение кадров-«авторитетных источников».

«Формула любви»? — Ну… в каком-то смысле…

Интересно будет попробовать. «Во имя всеобщего процветания и прогресса» — войн, жертв и разрушений станет меньше.

Вот к каким мыслям приводит размышления о парочке нелегитимно сношающихся мальчишек.

Эта картинка: маленький блестящий обломок лезвия бритвочки, проникающий в сердце паутины, втягивающий за собой гарпунный линь, заставляющий паутину трепыхаться по моей воле, я сохранил в памяти. Не единожды и меня самого так пытались «оседлать». Изредка — успешно. Каждое собственное избавление от такой «привязи», хотя и разрывало мне сердце, но позволяло найти ошибки в нашей технологии. И в части защиты, и в части нападения.

Мы активно реализовывали сформулированную мною триаду: «попаданец», «друг», «команда». Каждая операция была уникальна — люди разные. Но канва была придумана, далее она дополнялась кое-какими приёмами и средствами. В немалой степени техническими: связь, шифрование, фармакология… Или цирковыми: «говорящая голова», «перепиливание живьём», «неопалимая купина»… Но главное — люди. Подготовленные и мотивированные.

Такой системный подход дал свои плоды. Не всё получалось, но, например, судьбы двух великих держав на Востоке и на Западе — мы сумели изменить. От чего для «Святой Руси» и по сю пору великие выгоды происходят.

* * *

Утром княжеская лодия подняла стяг и двинулась мимо устья Нерли вниз по Волге. Наши сразу начали ныть:

– Чего это воеводы глупость затеяли?! Почему напрямки по Нерлям не идут? Вода ж высоко стоит, через волоки перелезли бы. А вокруг через Ярославль тащиться — руки по локти сотрём. А чего им? Они весла не рвут, на боку полёживают. Только и знают — жрать жирно, да пить пьяно…

Лазарь попытался эти пораженческие настроения… прямо на корню. Поднять дух и укрепить дисциплину. Но их много, а он один. Молодой, авторитетом не пользуется. Утверждения типа:

– Начальство знает, чего делает…

Давятся наглыми фразами:

– Так вот же начальство — ты. А ты-то сам знаешь?

Ну что бы мне промолчать! Во всех армиях воины ругают командиров за бессмысленный труд. «Бессмысленный» — отсюда, с лодейной банки, глядючи. Заклевали они Лазаря. Да надоело мне это нытьё!

– Эй, воевода из-под лавочный, мы куда идём?

– Ты цо?! Ты цо келис?!

– Ты чего, пскапской?

– Не. Батя из плесковицей, а мамка тутосняя. А цо?

– Ницо. По говору слыхать. Келить — дразнить? Так куда мы идём?

– Булгар бити. Овхо.

– Бли-ин… «Овхо» — полностью? В смысле — всех, насмерть? Тогда запоминай: мы идём к Бряхимову, на Окскую Стрелку.

– И цо? Если мы пойдём по Нерли, а не по Волге, то там, цо — не будет этого твоего… Бряхимова?

Итить меня… Одесса в Твери:

«— Скажите, уважаемый, если я пойду по этой улице, там будет автовокзал?

— Там будет автовокзал, даже если вы туда не пойдете!».

– Он там будет, даже если мы туда вообще не пойдём. Мы для того и идём, чтобы его там не было. Овхо.

– Ну…

– Не нукай. Не запряг. Нукнешь — в Волгу вышибу. Стрелка — место, где две реки сходятся. К Бряхимову — и по Волге, и по Оке подойти можно.

– Ну. Не! Не! Не цапай!