Стрелкотня

– Размечтались, придурки! Она же стальная и взрывоустойчивая! – у Глебки голос дрожит от нервного возбуждения.

Ната механически поправляет стрелковые очки, нашаривает выроненный телефон, подбирает его – и зачем-то ту смятую пулю тоже. Снова зажигает фонарик, отметив машинально, что связи нет (откуда ей взяться!), а аккумулятора осталось треть. Суёт телефон на манер Славы в карман – только джинсов.

Андрей шарит по полу, потом встаёт, подходит к двери и осторожно пинает её носком кроссовка, как труп чудовища – оживёт, нет?..

Не оживает.

Ни выстрелов, ни голосов – всё позади, совсем позади.

– Это мы типа умерли или оглохли? А, нет, не оглохли…

Голос у Дашки дрожит, но Ната разбирает привычные язвительные нотки.

Дашку произошедшее что, совсем не колышет?!

– Мы не умерли и не оглохли. – Кир зажигает свой фонарик, и луч пробегает по углам тира. – Так, все целы? Глеб? Андрей?

Отвечают вразнобой. Глеб и Андрей трут уши и говорят громче обычного, остальные, наоборот, невольно понижают голос и бросают взгляды на дверь.

Нет, за ней всё тихо.

Пока что.

– Отлично. – Кир тоже начинает говорить тише и спокойнее.

От звуков его голоса Ната чуть-чуть расслабляется. Кир не паникует, и ей нечего.

Всё обошлось. Все живы, целы, здоровы.

Хотя только что были… на волосок от смерти.

«Хочу курить».

Это первая чёткая мысль с того момента, как началась вся кутерьма вокруг двери. Желание саднило и раньше, но только сейчас облеклось в слова.

Ната лезет в карман, но сигареты почему-то выскальзывают из пальцев, и она чуть не роняет одну, когда наконец-то вытаскивает.

Нет, это не в сигаретах дело, это пальцы дрожат такой крупной дрожью, что даже видно.

Зубы тоже отбивают «клац-клац-клац» о пластик, пока Ната торопливо делает затяжку. Вспыхивает алая лампочка «уголька» на конце сигареты.

Горло пощипывает и холодит – мята.

Но дрожь так и не уходит, и пар от следующей затяжки попадает не в то горло. Ната сгибается в кашле.

…Чья-то рука осторожно похлопывает по спине.

– Эй, ты как?

Кир!

Вообще-то он никогда не выделял Нату среди своих подопечных. Пока она просто возила Дашку – отделывался дежурно-вежливым кивком, а потом хоть и перешёл на «ты» и дружелюбные улыбки, но не делал каких-то скидок на то, что она девчонка или новенькая. Гонял наравне со всеми – чем иногда изрядно бесил.

Почти как Дашка.

Но потом Ната как-то привыкла и втянулась. Тренировка за тренировкой, чёткие команды, ровный голос, в котором редко когда проскакивало настоящее раздражение, и ни тени сомнения, что Кир требует от неё чего-то невозможного.

И со временем вот это вот отсутствие «особого отношения» начало Нате… нравится?

Он не видел в ней старшую сестру Дашки, не требовал, чтобы она на мелкую «как-то повлияла». Он не видел в ней девчонку, которая автоматом «недочеловек, что с неё взять», как это было на физкультуре. Он смотрел просто и прямо. И видел перед собой… человека?

Ната не задумывалась об этом. Просто начала радоваться тренировкам и удачным выстрелам, смешным подкатам Андрея и ехидным Кировым замечаниям, специфическим шуткам, рождающимся спонтанно и вряд ли понятным кому-то за пределами тира… всему тому, что сплелось в насмешливо-родном слове «Стрелкотня».

А ещё – почему-то – моментам, когда Кир подходил и в который раз поправлял Натину стойку. Спокойно, терпеливо, уверенно.

Совершенно не замечая, как Ната замирает от его прикосновений, так не похожих на те, что доставались ей от одноклассников, пытающихся навязать «отношения».

Ната появилась на секции последней – но однажды обязательно станет первой. Чтобы Кир посмотрел на неё… по-особенному.

С восхищением.

– На, выпей. – Кир суёт Нате бутылку воды, возвращая из странного ступора. – Это что у тебя, электронка, что ли?

– Ага. – Ната делает осторожный глоток. Дрожь постепенно проходит.

– Слушай, дай-ка…

Ната растерянно отдаёт сигарету. Кир вертит в руках… и делает хорошую затяжку. Мелкими порциями выдыхает ментоловый пар.

От мысли, что только что сигарета была у неё в губах, а теперь у Кира, Нату бросает в дурацкий жар.

Зато дрожь точно прошла.

Кир делает ещё одну затяжку и возвращает сигарету:

– Спасибо. – И добавляет, словно оправдываясь: – Нервы…

Ната поспешно кивает и бережно убирает сигарету в карман.

Кир отходит, говоря негромко, но резко:

– Оружие на предохранитель, магазины проверить, добить до полных. Давайте глянем, чё у нас есть… Слав, это у тебя единственная бутылка?

– Ага, – мрачно отзывается Слава откуда-то из тёмного угла. – Там кулер у ресепшена есть вообще-то.

– Очень актуально, конечно, – саркастично отзывается Кир. – Эй, про оружие команда не для тебя была?!

– Иду, иду, – раздражённо бросает Слава, подходя. Огонёк его фонарика покачивается в такт шагам.

Ната послушно достаёт свой «чизет», выщёлкивает магазин… и тут её снова пробивает дрожью.

Пистолет вдруг перестаёт быть привычным спортинвентарём.

Это – оружие. Из него стреляют по людям.

Из точно такого же CZ-75, как у неё, возможно, стреляли те, в коридоре. Стреляли, чтобы убить!

Ужас залепляет внутренности клейкой ледяной массой.

Патрон – это не единичка счёта.

Патрон – это маленькая смерть.