Стрелочник

В аутлуке меня дожидались два ответа на отправленные резюме. Не сейчас. Я совершенно не в той кондиции, когда можно вести беседы с работодателями… На определителе телефона — номера жены и волоокой пассии. Первая хочет денег, вторая — меня целиком… Тоже не сейчас. Свободных денег нет. Меня целиком — нет и не надо, весь вышел.

…Сколько можно откладывать этот разговор? Давно следовало объяснить леди, что дела так не делаются, решение о браке с кондачка не принимается. И детей, между прочим, нормальные люди с кондачка не заводят. Завести дите я ей, конечно, помешать не могу — ну, так ограничимся материальной поддержкой в будущем…

После. Пока монстр из двадцать седьмой комнаты тянет щупальца к ошибкам моего прошлого — никаких моральных сил расхлебывать ошибки настоящего…

Как они это назвали? Регрессивный гипноз?

Я запустил поиск в Яндексе.

«Регрессивный гипноз — метод, позволяющий человеку узнать о прежних воплощениях его души»… Тьфу, бред.

Вспомнился монотонный голос Стрелочника: «Двенадцать километров от вокзала, ага. На двадцать пять градусов левее… Конкистадоры». Какие конкистадоры, в двенадцати километрах от вокзала? С ума сойдешь. Ну их к лешему, вместе с поездами и кармической дребеденью…

Что-то шевельнулось у меня за спиной. Я вздрогнул. Обернулся.

У стены торчит столбом незнакомый тип в средневековом камзоле. Рука болтается в перевязи.

Я протер глаза. Ничего не изменилось.

— Эй!

Молчание было мне ответом.

Прошел через комнату, огибая изваяние. То есть — никакое не изваяние, живой мужик, просто я ему глубоко безразличен… даже взглядом не удостоил. Тяжко вздохнул, сел на табуретку.

Меня разобрал истерический смех, но гость и тогда не обернулся.

— Слу…шай, — всхлипывая, поинтересовался я. — А тебя тоже нельзя руками трогать?

Скомкал подвернувшийся бумажный листок, швырнул в пришельца. Тот вскочил на ноги, начал озираться. Пытался определить, откуда прилетело. Меня не заметил.

Я облокотился на комод. Одно из двух: либо схожу с ума — тогда нужно предъявлять иск сегодняшней фирме, их работа; либо это — мистификация, то есть — опять же их работа, кому еще в голову придет?..

Схватил мобильник, нашарил в кармане визитку Диспетчера.

— Алло? Это сегодняшний посетитель, мы с вами беседовали два часа назад… Ничего не надумал! Звоню узнать — какого черта?..

Сбивчиво, кое-как изложил суть претензии. А за одно вообще все, что думаю об их лавочке. Меня не интересует регрессивный психоз… тьфу, гипноз, и ваша сраная карма. Забирайте отсюда своего ублюдка, иначе пойду в милицию, сообщу собственной крыше, подам иск, не отмоетесь…

— Подождите, — озадаченно проговорил Диспетчер. — Как он, говорите, выглядит?

— Как пугало из учебника истории!

— Вы перед уходом заглянули к Стрелочнику. Он вам что-нибудь сказал?

— Мне — ничего. Он сам с собой разговаривал. Поминал конкистадоров, если интересно. А сейчас это самое торчит у меня в квартире!

— Понятно, — вздохнул абонент, кажется — с облегчением. — Фантом. Дайте-ка ему трубочку. — Как же я дам ему трубочку, если он меня в упор не видит?

— Ну… поднесите поближе к его уху. Не бойтесь, не укусит.

Я и не боялся. Я был в ярости. Подошел к своей галлюцинации вплотную, даже задел больную руку гостя. Вполне материальную руку, между прочим… Гость сморщился от боли, огляделся в поисках причины.

Трубка рявкнула:

— Fuera![2]

Конкистадор вздрогнул и — исчез.

Я взглянул на молчаливую пустую стену. На мобильник. Опять на стену. Еще раз на мобильник. Наконец, сообразил, что Диспетчер пытается до меня докричаться:

— …не вешайте трубку!

— Не вешаю, — ответил я ледяным тоном. — Больше того: жду объяснений.

— Вы — очень пластичный человек. Побочные эффекты обычно проявляются после сеанса, а вам оказалось достаточно повидаться со Стрелочником. Хороший знак. Вы — наш клиент.

— Еще что? — процедил я.

— Еще — никакой кармы не существует. Вернее, карма — это условность. Попытка объяснить нелинейное при помощи линейных понятий.

— Какого черта это нелинейное понятие забыло у меня в квартире?

— Оно имеет прямое отношение к поворотному моменту вашей жизни. Там и нужно искатьошибку. Ваши семейные и производственные неудачи, к примеру — не есть ошибки. Это всего лишь декорации той колеи, по которой вы движетесь… Наш путь — одноколейка, — со вздохом закончил он.

Я взорвался:

— Пойдите к дьяволу вместе с вашим детализированным бредом! Еще один фокус вроде этого фантомного урода — и я… я вас на скамью подсудимых отправлю! За преследование, вымогательство, запугивание и мало ли еще за что.

— Побойтесь бога, какое вымогательство? — чуть ли не умоляюще произнес Диспетчер.

Я выключил телефон. Вытащил из холодильника бутылку водки и отправился к соседу. Успокаивать взвинченные нервы.

* * *

Ночью мне приснились три огня.

Хотя — фиг его знает, что приснилось, а что нет. С вечера надрался до чертиков. Вот, добрая половина «сновидения» — из контекста тех самых чертиков.

…Первый огонь — костры индейского стойбища.

Большое поле, в отдалении — горные пики. Вигвамы. Чумазые дети. Размалеванные взрослые. Ну, и все такое.

Индейцев я, помнится, любил…