Стрелок

После этого молодой человек, угодливо улыбаясь, стал предлагать крестьянину свои услуги. Это не понравилось другим носильщикам, и они попытались объяснить чужаку, что все места вокруг поделены и это их корова, которую именно они и будут доить. Тот, очевидно, оказался не слишком догадливым, и через минуту били уже его, причем ничуть не менее старательно, так что в процессе экзекуции перевернули несколько лавок, мешков и вообще подняли немалый переполох. Раздались истошные крики, шум, гам и тому подобное. Все это скоро привлекло внимание патрулировавших рынок русских солдат, которые немедленно принялись разнимать дерущихся, щедро награждая нежелающих мириться тумаками. Во всей этой суматохе похищение нескольких баулов, мешков и сумок осталось незамеченным, во всяком случае, обнаружили пропажу далеко не сразу.

Неопределенного возраста господин, полчаса назад шаривший у унтера в сумке, торопливо шел, неся в правой руке увесистый сундук и пригибаясь от его тяжести. Завернув за ближайший угол, он с облегчением вздохнул и, решив сменить руку, поставил свою ношу на землю.

– Тяжело? – участливо спросил его непонятно как оказавшийся рядом Будищев.

Пока незадачливый воришка размышлял, что на это ответить, унтер решительно шагнул к нему и без замаха ударил под дых. Мазурику, никак не ожидавшему подобной подлости, показалось, что в его живот ударили по меньшей мере, оглоблей и он со стоном опустился на колени.

– Как тебе не стыдно? – с укоризной в голосе покачал головой Дмитрий. – Я, можно сказать, тебя от турецкого ига спасаю, а ты у меня патроны спер! Слышь, гнида, как я Болгарию от османов освобождать буду без огнеприпасов?

– Он – цыган! – раздался рядом холодный голос, говоривший на не слишком хорошем, но все же вполне понятном русском языке.

– Что? – резко обернулся Будищев и увидел того самого типа, которому избитый им карманник отчитывался в своей неудаче.

– Я говорю, что Мирча из фараонова племени и ему нет дела до свободы балканских христиан, – любезно пояснил тот и криво усмехнулся.

– То-то я смотрю, что у него морда смуглая, хотя вы тут все такие. И вообще, не хрен по моим карманам шарить, не люблю я такого!

– Зря ты в это дело полез, солдат, – даже с каким-то сожалением в голосе заявил главарь местных уголовников и неуловимым движением вынул нож.

– А президент у вас часом не бухает? – хмуро поинтересовался у него Дмитрий и, переступив с ноги на ногу, вдруг сильно лягнул карманника, начавшего подавать признаки жизни.

– Ловко, – почти одобрительно кивнул головой бандит и сделал резкий выпад ножом.

Унтер в ответ неловко отшатнулся и, поскользнувшись, упал, вызвав у противника радостную усмешку. Однако едва тот бросился вперед, как перед его глазами оказалось черное, будто путь в загробный мир, дуло револьвера, а щелчок взводимого курка прозвучал подобно погребальному звону колокола.

– Дяденька, угадаешь, сколько я в тебе за три секунды дырок наделаю? – спросил Будищев и тут же вскочил на ноги.

– Ты не будешь стрелять, патруль услышит! – побледнев, заявил местный авторитет, отскочив в сторону.

– Лучше пусть меня двенадцать человек судят, чем шестеро несут!

– Слушай, солдат, давай разойдемся по-хорошему? Мы тебя не видели, ты нас не знаешь…

– А как насчет моих патронов?

– Черт бы тебя подрал, вместе с твоими патронами! Да забери этот сундук, если хочешь, и будем в расчете.

– Ладно, канайте отсюда, – махнул рукой Дмитрий и опустил револьвер.

Главарь уголовников в ответ спрятал нож и, подобрав своего незадачливого подельника, пошел с ним прочь.

– Слушай, а что ты там спрашивал про президента? – вдруг обернувшись, спросил он.

– Да так, не бери в голову, – усмехнулся в ответ Будищев, – просто девяностые у вас никак не кончатся, прямо как в детство попал.

Подождав пока жулики ретируются, унтер спрятал револьвер под полу шинели, где он носил его прикрепленным к внутренней стороне бедра[90]. Затем взгляд его упал на брошенный мазуриками трофей. Тащить его к штабу цесаревича было глупо, осматривать на месте – тоже не совсем удобно, а бросить не позволяла жаба. Поэтому, после минутного размышления, Дмитрий подхватил его и решительно пошагал в сторону госпиталя. Рядом с ним была небольшая роща, где можно было без помех ознакомиться с его содержимым и решить, что с ним делать.

Увы, похоже, этот сундук принадлежал зажиточному крестьянину, приехавшему на рынок для торговли, и в нем он хранил купленные для семьи гостинцы: пару отрезов шерстяной ткани, немного ситца, какие-то платки, нитки и прочая женская дребедень. Единственной достойной добычей обещала стать только нарядная покрытая лаком коробка, но, открыв ее, унтер с досадой нашел лишь аккуратно уложенные и пересыпанные сахарной пудрой кусочки сладостей. Машинально сунув один из них в рот, Дмитрий тщательно разжевал его и вспомнил название: «рахат-лукум». Впрочем, если для него содержимое и не представляло особенной ценности, были люди, для которых оно могло стать настоящей находкой. Завернув его содержимое в узел, унтер пнул сундук и двинулся дальше.