Стрелок

Пропажа нашлась там, где и ожидалась. В небольшой пристройке к основному цеху, где прежде была кладовая для разной мелочи, а теперь находилось царство непонятно откуда взявшегося и неизвестно для чего нужного на заводе гальванера. Будищев с самого первого своего появления служил источником головной боли для мастера. Хозяева велели оказывать ему всяческое содействие, но объяснять ничего не стали. А тот и вовсе держался так, будто он не простой рабочий, а по меньшей мере – инженер. Шапки ни перед кем, включая самих Барановских, не ломал, спины не гнул. Но самое главное, был непонятно чем занят, а это бесило мастера больше всего.

Посреди гальванической мастерской на большой треноге стояло главное занятие Будищева – прототип новейшей митральезы, им же самим и сконструированной. Большой ствол, заключенный в кожух водяного охлаждения, грозно смотрел на кипящего от возмущения Никодимыча, а отполированные до блеска детали замка задорно поблескивали в пробивающихся сквозь мутные стекла лучах солнца.

Злиться было от чего – наглый гальванер, вместо того чтобы заниматься делом – доводить до ума картечницу, мастерил какую-то непонятную штуковину, а что хуже всего – отвлекал от работы Семку. Мальчишка завороженным взглядом смотрел, как ловко Дмитрий изолирует провода, затем укладывает в каком-то строгом, одному ему ведомом порядке в жестяную коробку. Что-то припаивает, прикручивает, не забывая сдабривать работу заковыристой руганью, если что-либо не получается или наоборот – если все идет как надо.

Любопытный паренек все время расспрашивал старшего товарища о том, что он делает, и тот вроде не скрывал, но объяснял так, что ничего понять было решительно невозможно!

– Смотри сюда, – с легкой усмешкой начинал Будищев. – Возьми вот эту загогулину и вставь вот сюда. Потом добавь вон ту хреновину и… да не эту… это не хреновина, это просто – хрень!

Правда, иногда гальванер становился серьезным и начинал сыпать совсем уж непривычными словами, вроде: контакт, соленоид, конденсатор… но вот как это можно понять? Но Семка не унывал, твердо решив, что разберется во всем.

– Ты что здесь делаешь? – грозно сдвинув брови, спросил Перфильев, обращаясь к мальчишке.

– А… – ошарашенно вскочил тот и, сдернув по привычке шапку, застыл, не зная, что ответить.

– Штраф захотел?! – продолжал яриться мастер. – Вот я тебя…

– Ты чего кипятишься, папаша? – не оборачиваясь к Никодимычу, прервал его Будищев. – Парню Владимир Степанович велел при мне быть.

– Это зачем еще?

– Ну, мало ли – пойди, подай, принеси… У меня не десять рук – то одно, то другое нужно, а малой заодно делу учится.

– А почему я об этом не знаю?

– Да кто тебя ведает, почему ты мышей не ловишь.

– Оно, конечно, Владимир Степанович – большой человек, но все ж таки…

– А Петр Викторович при этом был и возражать не стал!

Озадаченный мастер, немного потоптавшись и не зная, что еще сказать, двинулся прочь. Будищев был вхож к хозяевам и потому вел себя невообразимо дерзко для простого рабочего. Но те отчего-то ему покровительствовали, а ушлый гальванер наглел все больше и больше.

– Ишь ты, – восхищенно покачал головой Семка, боявшийся мастера до дрожи в коленях. – И как это у тебя выходит?

– Ты про что?

– Ну так Владимир Степанович про меня ведь ничего не говорил?

– А ты почем знаешь – говорил или нет? Тем более что Барановский опять в отъезде.

– А если хозяина спросит?

– Никодимыч-то? – ухмыльнулся Дмитрий. – Да он его боится больше, чем ты, и по пустякам беспокоить не посмеет.

– Бедовый ты! – не то с восхищением, не то с опаской протянул мальчишка.

– Ладно, давай посмотрим, что у нас получилось. Нажимай вон туда.

– Куда?

– На вон ту фигню…

– А меня этим, как его, током не ударит?

– Не боись!

– Ты давеча тоже так говорил, а эвон как шандарахнуло! Я думал – глаза вылетят…

– А кто тебя заставлял контакты голыми руками хватать? Не бойся, говорю, жми на кнопку.

Семка обреченно вздохнул и, мелко перекрестившись, ткнул пальцем в кругляшок. Неожиданно раздавшийся дребезжащий звонок заставил его в страхе отдернуть руку, а Дмитрий едва не захлебнулся от хохота, наблюдая за его испугом. Между тем осмелевший мальчишка нажал еще раз и, сообразив, что звонок происходит от его нажатия, расплылся в несмелой улыбке.

– Это что ж – я звоню? – ахнул он.

– Нет, пономарь на Исаакиевском соборе!

– И что же это получилось?

– Электрический звонок.

– И что с ним делать?

– А чего хочешь, то и делай. Можно на дверь входную, можно в банк для сигнализации…

– В банк?!

– Ну да. К примеру, входят к банкиру грабители и тычут револьвером в лоб – давай, мол, деньги. Тот им все отдает чин чином, а сам кнопку тайком нажимает.

– И что? – воскликнул Семка, живо представив себе и толстого банкира, и страшных разбойников с револьверами.

– Сам подумай.

– Их полиция споймает?

– Ага, или еще кто похуже.

– Это кто же хуже полиции?

– Ну, мало ли. Охрана банковская.

– А почему охрана хуже?