Стрелок

Впрочем, Барановские недаром слыли людьми изобретательными и креативными, а потому быстро нашли выход. У них на заводе в избытке имелось пневматическое оборудование, которое они и предложили использовать для отработки конструкции. Дело это оказалось совсем не сложным. Нужно было лишь добавить к механизму пулемета еще одну деталь, к которой поступал воздух из баллона высокого давления. Для имитации выстрела приоткрывался клапан, и получалась самая настоящая отдача.

Первый вариант сделали буквально за пару дней. Патроны из коробчатого магазина, располагавшегося сверху пулемета, опускались вниз под действием собственной тяжести. Дальше в дело вступал затвор, досылавший их в камору, и экстрактор, выбрасывающий гильзы.

По крайней мере, на пневматике все работало идеально, и демонстрационный образец вполне можно было показать высокому начальству. Правда, Будищев говорил, что механизм питания должен быть ленточным, но тут возникало сразу столько проблем, что его реализацию оставили на потом.

С непривычки работа на заводе казалась Дмитрию очень тяжелой. Рабочий день длился почти одиннадцать часов, правда, с двухчасовым перерывом, в течение которого мастеровые могли пообедать и даже вздремнуть. Выходной был только один – воскресенье. Отпусков у работяг не могло быть в принципе, если не считать за таковые строго соблюдавшиеся церковные праздники. В общем, каждый вечер, когда они с Акимом Степановичем возвращались домой, отставной унтер проникался все большей симпатией к идеалам Великого Октября, до которого оставалось еще почти сорок лет.

Тем не менее молодость брала свое, и после работы он, как и прочая молодежь, ходил на так называемые посиделки. Обычно собирались они за околицей, благо вечера уже были не такие холодные. Поначалу девушки и парни держались особняком друг от друга, лишь перебрасываясь острыми словечками, перемежая их веселым смехом. Затем, если к ним присоединялся гармонист или балалаечник, могли и поплясать в свое удовольствие или погорланить частушки. Чаще же просто все вместе пели задушевные песни и уже совсем поздним вечером, разбившись на пары, расходились по домам. Впрочем, песни и танцы обычно случались по выходным, а в обычные вечера обходились без них.

В первое время молодежь в их слободке отнеслась к Будищеву немного подозрительно. Все же появился он непонятно откуда, да и вел себя достаточно непривычно для мастеровых. К тому же танцевать он толком не мог, умение петь тоже не относилось к числу его достоинств, так что особой популярности поначалу не сыскал. Однако вскоре все переменилось. Началось все с того, что одна из самых бойких девушек – хохотушка Аксинья – вздумала подшутить над ним.

– Что же ты такой невеселый вечно, Митенька? – певуче пропела она, нахально глядя ему в глаза. – Али влюбился в кого…

Последние слова тут же заглушил веселый смех подружек, державшихся рядом со своей предводительницей.

– Твоя правда, Ксюха, – невозмутимо отозвался Дмитрий. – Я хоть и много где побывал, а такой красоты прежде не видывал. Смотрю вот теперь – не налюбуюсь.

– Это где же ты побывал? – заинтересовалась девушка, которая, как и большинство молодежи, ничего, кроме своей слободы, толком не видела.

– Да много где, – уклончиво отвечал тот. – Пол-России пешком обошел, а еще в Румынии, в Болгарии, в Турции…

– Это на службе, что ли?

– Ага. На ней.

– Ты воевал, говорят?

– Немножко.

– Ну-ну, – усмехнулась насмешница, прекрасно знавшая, что он георгиевский кавалер. – И кто же тебе так приглянулся, что ты бука букой ходишь?

При этом девушка подбоченилась и победно улыбнулась, ожидая заслуженного комплимента. Дмитрий в ответ, не без удовольствия скользнув взглядом по красивому лицу и крепкой фигуре, может быть, несколько более плотной, нежели у топ-моделей двадцать первого века, но тем не менее весьма женственной и приятной взору, лишь развел руками и потерянно сообщил:

– Дык Верка.

Красавица Аксинья, не ожидавшая такого ответа, от удивления открыла рот. Дурнушка Вера, которую она всюду таскала за собой, наоборот – спрятала вспыхнувшее как маков цвет лицо за руками. Окружившие их подружки поначалу смолкли, а потом, сообразив, что именно услышали, прыснули от смеха. А сидевшие неподалеку парни и вовсе заржали как стоялые жеребцы.

– Хотя вру, – невозмутимо продолжал Будищев. – Однажды видел. В Болгарии. Был у меня друг – Федька Шматов – геройский хлопец, может, слыхали? Хотя откуда вам… Так вот, ранили его однажды турки, и попал он в госпиталь. Ну, рана пустяковая оказалась, однако же порядок есть порядок. Ранили тебя – так лежи. А там среди сестер милосердия частенько бывали барышни и дамы благородного звания. И вот одна из них, может графиня, а может – баронесса, так в Федьку влюбилась, что совсем голову потеряла от страсти. Женись на мне, говорит, и все тут! А уж я для тебя – касатика – расстараюсь. Хочешь, в генералы выведу, хочешь – в министры…

– И чего? – раззявил рот Егор – рослый, но немного сутулый парень в косоворотке с короткими рукавами.