Стрелок

– Да куда же ты, на ночь глядя? – почти простонала все еще плачущая девушка и едва не бросилась бежать следом.

– Степанида, стой! – завопил Степанович, схватив дочку за руку.

– Не дури! – строго приказал ей Дмитрий. – Ночи сейчас теплые, не пропаду. Так что – ступай домой и не поминай лихом!

– Иди-иди уж, разбойник! – совсем взбеленился старик, бог знает что себе вообразивший, глядя на девичьи слезы.

Оставшийся без крова Будищев размашисто пошагал по улице, сопровождаемый любопытными взглядами из-за заборов. Привлеченные шумом местные жители смотрели на него хоть и без вражды, но и не выказывая особого сочувствия.

– Далеко направился? – неожиданно спросил его кто-то сзади. Обернувшись, Дмитрий увидел довольно рослого молодого мастерового в картузе и кургузом пиджачке. Лицо его показалось смутно знакомым, но припомнить, где и при каких обстоятельствах они встречались прежде, гальванер не смог.

– Отсюда не видно, – сплюнул он.

– Что, Степаныч выгнал?

– Типа того.

– Переночевать-то есть где?

– А как же. Мало ли мостов на Неве.

– Тоже верно. Хочешь, пойдем ко мне?

– С чего это такая щедрость?

– Ни с чего. Не хочешь – не ходи.

– А баня у тебя есть?

– Чего нет, того нет. А что – без бани никак?

– Обовшивел я после околотка.

– Ну, этим меня не напугаешь. Хотя – если невтерпеж, можно воды нагреть.

– Годится. Но ты так и не ответил – отчего такой добрый?

– Да не добрый я, – отмахнулся здоровяк. – Просто, когда я мальцом в учениках ходил, каждая сволочь так и норовила либо за ухо, либо подзатыльник дать, а то и покрепче. Иной раз, не поверишь, места живого не было – весь в синяках. А заступиться, как ты за Семку, некому было.

– Погоди, а это не с тобой мы из-за Ксюхи давеча…

– Нет, – засмеялся парень. – Ты, Митька, хоть и здоров драться, но в таком деле я бы тебя зашиб!

– Ну-ну. Много вас таких пыталось.

– Хочешь попробовать?

– Нет, брат. Я в полиции пообещал, что ни в какой блудняк в ближайшее время не встряну. Так что без меня.

– Вот и ладушки. Ну, пойдем, что ли?

– Пойдем. Деваться все равно некуда. Тебя как зовут-то?

– Максимом.

– Будем знакомы.

На следующий день Будищев, оставив вещи у нового знакомого, направился проведать все еще лежавшего в больнице Семку. Хотя мальчишке было явно лучше, он очень похудел и едва мог ходить.

– Ишь ты, кожа да кости, – посетовал Дмитрий, глядя на ученика. – А мне тебя и угостить нечем.

– Ничего, – слабо улыбнулся тот. – Здесь хорошо кормят. И сестры ласковые, не ругаются…

– Это от того, что они не знают, какой ты безрукий, – усмехнулся гальванер, – а то бы наслушался от них всякого.

– Как на заводе?

– Что ему сделается? Стоит.

– Скучно тут, – пожаловался Семен. – У нас там завсегда что-то новое, а здесь что же – лежи да лежи.

– Вот и лежи, набирайся сил. К тебе родные не приходили?

– Мамка была. Плакала.

– Чего плакать – ты же живой!

– Боится, что с завода выгонят. Батька, сказывала, запороть грозился в таком разе!

– Зашибись!

– А правда, что ты мастера избил?

– Нет. Так, дал разок.

– И тебя в тюрьму забрали?

– Отпустили уже.

– А с завода не выгнали?

– Я сам ушел.

– Да как же это? – испугался мальчишка и даже приподнял голову от подушки.

– А вот так!

– Без работы – плохо.

– Без мозгов – плохо, – возразил Дмитрий. – Не журись, казак – атаманом станешь. Выздоравливай, а там посмотрим.

– Тебе хорошо – тебя всюду возьмут.

– Дай срок, я и из тебя классного гальванера сделаю.

– Правда?!

– Я тебе когда-нибудь врал?

– Нет.

– Вот то-то же! Ладно, мне тут надобно еще в пару мест заглянуть, так что я пошел. А ты лежи смирно, слушайся докторов и к сестричкам не приставай!

– Скажешь тоже, – слабо улыбнулся Семка. – Они же старые.

– Вот видишь – значит, уже присматривался!

В последнее время Александр Людвигович Штиглиц почти отошел от дел и жил достаточно уединенно. Редко бывая в свете сам, гостей он принимал еще реже, но сегодня сделал исключение.

И хотя его сегодняшний посетитель не имел громкого титула или высокого чина, прием ему был оказан достаточно теплый.

– Ну, вот мы и встретились с вами, молодой человек, – поприветствовал он почтительно поклонившегося ему Будищева.

Человеку, совсем не знавшему старого финансиста, могло показаться, что голос его сух и отстранен, но люди, сколько-нибудь близкие, сразу бы догадались, что барон очень взволнован. Впрочем, встреча их проходила наедине, и никто не мог подсказать отставному унтеру об этом обстоятельстве.

– Я тоже рад знакомству, – просто ответил Дмитрий.

– Вы – храбрый человек, юноша, и оказали мне большую услугу, хотя и не знали, кто тот молодой офицер, которому спасли жизнь. Да-да, я наводил справки и много знаю о вас. Кстати, дело о вашем награждении за столь геройский поступок уже решенное, и скоро на вашей груди появится еще одна медаль. На сей раз – Аннинская. Но вы, я вижу, не афишируете свои кресты?

Будищев, одетый ради такого случая в свой господский костюм, только пожал плечами. Дескать, чего уж тут.

– Ваша скромность похвальна, но все же позвольте мне поздравить вас с будущей наградой, а также преподнести и свой маленький презент. Прошу вас.