Стрелок

– Отставной унтер-офицер Болховского полка Дмитрий Будищев! – отрапортовал тот, вытянувшись во фрунт.

– Кавалер? – продолжил расспрос великий князь, заметив георгиевскую ленточку, приколотую к пиджаку.

– Так точно, ваше императорское высочество!

– И за что же?

– Я – бантист, – невозмутимо отвечал Дмитрий. – А первый – за то, что в атаке на турецкий пароход участвовал.

– Это как же? – удивился августейший контр-адмирал, в прошедшую войну как раз командовавший русской флотилией на Дунае.

– А вон у их благородия господина лейтенанта спросите, – кивнул в сторону офицера Будищев. – Это он тогда «Шуткой»[149] командовал.

– Нилов, это правда? – обернулся великий князь.

– Так точно, ваше императорское высочество. Он нам тогда гальванику на катере починил.

– Так ты не только стрелок, но и гальванер, да еще и изобретатель?

– Так точно!

– Экий молодец! Не желаешь ли вернуться на службу? Во флоте такие умельцы нужны. Станешь прапорщиком по адмиралтейству, а я тебе протекцию составлю. Что скажешь?

– Прошу простить, ваше императорское, – прикинулся простачком Дмитрий. – Но нам – ярославским – даже в графы и то не завлекательно!

Алексей Александрович на какое-то время застыл как громом пораженный, видимо, пытаясь осмыслить дерзкий ответ. Потом, не найдя ничего лучшего, отрывисто захохотал. Присутствующие тоже деликатно похихикали, разве что Скобелев при этом смотрел на бывшего унтера оценивающе, Верещагин почти восторженно, а Барановский тайком вытирал пот. Нилов, единственный оставшийся серьезным, тем временем подошел к великому князю и что-то тихонько прошептал.

– Так вот как, – удивленно пробормотал августейший моряк и уже иначе взглянул на непонятно откуда взявшегося изобретателя.

«А ведь эта история, расскажи я ее в свете, может наделать немало шума, – подумал он про себя. – Да и Зинаиде должно понравиться».

– Ну как знаешь, – барственно отозвался великий князь и обернулся к Барановскому: – Мне понравилось ваше изобретение. Можешь рассчитывать на мою поддержку.

– Благодарю вас, ваше императорское высочество, – с чувством отвечал инженер. – Счастлив, что смог заслужить ваше благосклонное внимание. Однако осмелюсь заметить, что изобретателем является…

– Вот и хорошо, – отмахнулся от объяснений контр-адмирал, весьма мало озабоченный проблемами авторских прав, и обернулся к своим спутникам: – Ну что, господа, угодил я вам? Тогда поехали.

Белый генерал в ответ почтительно поблагодарил высокого покровителя. Вообще-то ему еще хотелось бы пострелять самому, но Алексей Александрович заторопился, а отстать от него в такой ситуации было бы крайне невежливо. Поэтому Михаил Дмитриевич, дав себе зарок поближе познакомиться и со странным отставным унтером, и с его изобретением, кивнув всем на прощание, последовал за великим князем. А вот не состоявший на службе Верещагин почтительно отказался от чести сопровождать великого князя и изъявил желание остаться, сказав, что хочет нарисовать небольшой этюд.

– Ну как знаешь, – пожал плечами адмирал и велел кучеру трогать.

– Дмитрий Николаевич, – облегченно выдохнул Барановский, когда высокие особы удалились. – Ты меня эдак до удара доведешь!

– Или до заказа, – философски пожал плечами Будищев.

– Возможно, что до того и другого, – не стал спорить инженер.

– Да ладно вам, лучше скажите, какая нелегкая нас сюда принесла? Испытания же на носу, а мы тут цирк устроили на потеху публике. Слава богу, ничего не заклинило, а то бы греха не обобрались.

– Ничего-то ты не понимаешь. Теперь, когда наш пулемет понравился великому князю, любая комиссия – просто формальность. Никто не посмеет возразить августейшей особе.

– А вы говорили, что на флоте все решает Константин Николаевич, а он с племянниками не очень-то дружен.

– Верно, но у него сейчас сложное положение, а потому он не станет с ними ссориться по пустякам.

– Хороши пустяки! – хмыкнул Дмитрий. – Небось, тысяч триста планируете на заказе поднять?

– Может, и больше, – загадочно улыбнулся Барановский. – Кстати, ты заметил, что везде упоминаю тебя как изобретателя? Помяни мое слово, будет твоя фамилия в названии новой митральезы!

– А можно деньгами?

– Скучный ты человек, Будищев! Меркантильный.

– Это точно. Так что давайте так: пулемет – Родине, славу – вам, деньги – мне!

– Гобсек!

– Что? – наклонил голову отставной унтер и, прищурившись, посмотрел на своего недавнего работодателя.

Затем, очевидно, решив, что первыми слогами все-таки было не «гомо», изобразил на лице нечто вроде улыбки.