Стрелок

Разумеется, ровно у мальчишки не получилось, и изображенная им мишень явно была кривовата, отчего вызвала немало смешков у собравшихся вокруг зрителей.

– У Сёмки весь кривой, весь кривой, – запел кто-то из его прежних товарищей гнусавым голосом, – а нам с яво не стрелять, не стрелять!

Частушка вызвала дружный смех у зевак, заставив покраснеть как рак несчастного ученика гальванера.

– Пойдет, – невозмутимо отозвался Дмитрий и, тщательно прицелившись, выстрелил.

Пуля с характерным звуком выщербила кусок кирпича хоть и совсем рядом с мишенью, но все же за пределами самого большого круга.

– Промазал! – почти злорадно заявил Пахом.

Будищев, не обращая внимания на его слова, что-то подкрутил и снова велел Сёмке подать патрон. Винтовка снова громыхнула, выбив очередной кусок стены уже внутри мишени, хоть и с краю. После каждого выстрела стрелок что-то регулировал, потом снова заряжал, стрелял, и пуля всякий раз ложилась все ближе и ближе к центру. Наконец, последние три выстрела пришлись прямо в яблочко, вызвав уже одобрительные возгласы у зрителей.

– Ай, молодца! – восхищенно покрутил головой Востриков. – Ну, могём!

– Не могём, а мо́гем, – поправил его Дмитрий и, шутовски раскланявшись, заявил: – Спасибо Богу и мне, а тем, кто мастерил – не!

– Вот так всегда! – разочарованно протянул кто-то из кузнецов, но юнкер перебил его:

– В таком деле спасибо – много, а вот трешница в самый раз! – усмехнулся он и достал из портмоне кредитный билет зеленого цвета. – Вот вам, на всю артель!

Ответом на это были уже радостные крики собравшихся, особенно тех, кто принимал в работе непосредственное участие. Остальные, впрочем, тоже не отставали, здраво рассудив, что на эдакие деньжищи можно взять цельное ведро полугара, которое счастливчикам в одиночку нипочем не осилить. По крайней мере, за раз.

– Ты чего такой смурной? – поинтересовался Дмитрий у Сёмки, осторожно обматывая берданку ветошью.

– Ничего, – вздохнул тот.

– Так уж и ничего?

– Просто… раньше вроде друзья были, а теперь смотрят как на врага!

– Я смотрю, и на твою долю досталось, – понятливо кивнул наставник. – Что тут скажешь, бывает!

– И что теперь?

– А ничего. Твои прежние кореша кем были, теми и остались, а ты, считай, стал классным гальванером. Многому научился, многое понял по жизни. Кичиться и задирать нос тут особо нечем, но и цену себе знать надо!

– Угу. Только все равно обидно. Всегда вместе были, за своего считали, а тут…

– Сёма, когда тебя Никодимыч чуть на тот свет не отправил, на этом заводе многие за тебя вступились?

– Нет. Только ты.

– А многие ли тебя в больнице навещали?

– Нет. Только вы со Стешей и мамка с братьями.

– И тебе не все равно на мнение этих людей?

– Наверное… все равно.

– Вот и правильно.

– Митя…

– Что тебе?

– Мить, а возьми меня на войну?

– Чего?!!

– Ну, правда, возьми. Я тебе пригожусь. Буду патроны подавать, оружие чистить и вообще… а научишь стрелять, так я тоже воевать стану. Вон у тебя сколько всего!

– Семён, послушай, – осторожно, чтобы не обидеть паренька, начал Дмитрий. – Война дело серьезное. На ней всякое случиться может. И мне для полного спокойствия надо, чтобы у меня дома все в порядке было. Понимаешь?

Насупившийся мальчишка только кивнул в ответ, всем своим видом показывая, что резоны старшего товарища нисколько его не убедили.

– А на кого я Стешу с Гесей оставлю? – зашел с козырей наставник, но на сей раз его ставка была бита.

– Да что с ними сделается? Чай, не маленькие уже. Гедвига Генриховна, дай ей бог здоровья, сама кого хочешь обидеть может. Да и Степаниде нашей палец в рот не клади! А на крайний случай вон Федя есть!

– Это, с одной стороны, верно, – не смог не признать основательность его доводов Будищев. – А твоя мама и маленькие братья и сестры? Ты о них подумал?

– Я о тебе думаю, – буркнул ученик, поняв, что его загнали в угол. – Вдруг чего случится…

– И чем ты мне поможешь? Своим телом закрывать станешь?

– Если понадобится, то и стану!

– Не получится, – хмыкнул Дмитрий. – Во взрослом мужике свинцовая пуля может и застрянет, а тебя, брат, насквозь пробьет и дальше полетит. Поэтому давай договоримся так: сначала ты подрастешь, а уже потом мы с тобой поговорим, стоит на войну собираться или нет. Лады?

– Лады, – вздохнул неудавшийся волонтер.

Правду говорят в народе, что долгие проводы – лишние слёзы. Отъезд Будищева вполне подтвердил эту народную мудрость в том смысле, что Геся со Стешей, как и полагается представительницам прекрасной половины человечества, не могли удержаться от всхлипываний. Пришедшая вместе с ними Анна Виртанен также поминутно бралась за платочек, и даже у крепящегося изо всех сил Сёмки нет-нет предательски блестели глаза.

– Ну будет вам, – добродушно усмехнулся Дмитрий. – Нечего меня раньше времени оплакивать.

– Скоро отправление, господа! – почтительно напомнил пассажирам благообразный кондуктор с роскошной раздвоенной бородой. – Извольте занять места.

Услышав эти слова, юнкер по очереди расцеловал своих домашних, крепко пожал руку инженеру Барановскому и Семёну, причем последнему ещё и взъерошил вихры.