Стрелок-2 (СИ)

— Послушай меня, Геся. Я про свободные отношения знаю больше, чем ты можешь себе представить, и если ты хочешь этого, то я только за. Но пока мы вместе, я ни с кем не хочу тебя делить. Это понятно?

— Да, но…

— Никаких, но! Только ты и я.

— Но как же мои товарищи? Я не могу их предать…

— Блин, что за фигню ты несешь? Эти твои «товарищи» рано или поздно встрянут в какой-нибудь блудняк и тебя за собой утащат. И когда к тебе придут жандармы, а они придут, то моментально раскроют твою маленькую тайну с липовым лютеранством и тогда, поверь мне, мало не покажется!

— Откуда ты знаешь?

— Что знаю? Что иудейка Геся Барнес внезапно стала лютеранкой Гедвигой Берг? Ну, милая моя, тут трудно не догадаться! Кстати, кто тебе помог?

— Гиршовский.

— Я так и думал. Так вот, его ты тоже подставишь, если попадешься!

— Но что мне делать?! Ты себе представить не можешь, как угнетаем наш народ!

— Ой, вот только не надо мне рассказывать за угнетение! Никого в России так не угнетают, как русских крестьян. Вот уж, действительно, бесправные люди.

— Да что ты такое говоришь! Ты хоть знаешь, что такое черта оседлости?

— Нашла чем удивить. Её обойти — раз плюнуть!

— И как же это?

— Сменить веру, получить образование…

— Да как ты смеешь так говорить?! Сменить веру! Да что ты себе позволяешь, ты думаешь это так просто?

— Фрау Берг, не делайте мне смешно!

Последняя фраза Дмитрия на какое-то время заставила замолчать расходившуюся Гесю, но, впрочем, не надолго.

— Будищев, вы — негодяй! — сообщила она ему, через некоторое время.

— Я знаю.

— И евреи, так не говорят!

— Ой вей…

— И так тоже!

— Ну, хорошо, не буду, — примирительным голосом начал Дмитрий, но обидевшаяся Геся решительно откинула одеяло и принялась одеваться.

— Отвернись! — потребовала она.

— Не могу, — честно ответил молодой человек. — Ты слишком красива!

Великий князь Алексей Александрович газет почти никогда не читал, и вообще прессой не интересовался, а потому и представить себе не мог, что какие-то вздорные газетёнки могут доставить человеку его положения столько неприятностей. И даже когда «его обожаемая Зизи», явно нервничая, стала жаловаться на плоские намеки в газетах, он не придал этому значения. Но время шло, за спиной царского сына стали всё громче и громче шушукаться, и, чувствовалось, что если дело пойдет так дальше, то дойдет и до оскорбительных выкриков со стороны черни. Но это, как говорится, полбеды, а что будет, если обо всём узнает государь?

Надо сказать, что повод для беспокойства у великого князя был. Император Александр II хоть и славился своим милосердием, иногда становился твёрд как кремень. Взять хотя бы историю с кузеном Алексея — великим князем Николаем Константиновичем![57] Конечно, в данном случае, до такого не дойдет, но, кто знает, как венценосный отец накажет непутёвого сына? А если в кругосветное плавание законопатит, подальше от Петербурга и Парижа? Брр… крайне неприятная перспектива!

И самый молодой контр-адмирал Российского Императорского флота отправился к начальнику третьего отделения — генералу Дрентельну.

— Это чёрт знает что такое! — бушевал он, тряся газетой перед лицом шефа жандармов. — Я настоятельно требую, чтобы меня и близких мне людей оградили от беспочвенных обвинений!

Генерал попытался вставить хоть слово, но, закусивший удила принц не желал ничего слушать, так что приходилось подобострастно молчать, ожидая пока его гнев уляжется. К счастью, надолго Алексея Александровича не хватило и скоро он умолк.

Александр Романович Дрентельн занял эту высокую должность не так давно, после трагической гибели своего предшественника — Николая Владимировича Мезенцова. В последнее время, у него было много забот. Студенческие волнения перемежались с крестьянскими бунтами, террористы устроили настоящую охоту за высокопоставленными чиновниками, включая самого шефа корпуса жандармов, и на фоне этого плоские намеки по поводу высокопоставленных особ в петербургских газетах выглядели сущей мелочью, но… личное обращение великого князя так просто не проигнорируешь.

— Заверяю Ваше Императорское Высочество, — решительно заявил генерал, — что мы примем самые строгие меры и в самом скором времени, найдем и показательно накажем виновных!

— Ну что же, — удовлетворённо отозвался великий князь. — Надеюсь на тебя!

— Будьте покойны, — поклонился Дрентельн, внутренне покоробленный неприятной привычкой некоторых членов правящего дома тыкать всем не зависимо от происхождения и занимаемой должности. — Я поручу расследование самым лучшим кадрам и сам лично прослежу за его ходом!

— Это правильно! Надзирать, неослабно надзирать!

— Слушаюсь Ваше Императорское высочество!

— Кому прикажете поручить? — осторожно спросил адъютант, когда высокопоставленный посетитель покинул кабинет начальника.

— Даже не знаю, — пожал тот плечами. — Может быть этому, как его… ну, что недавно перевели?

— Штабс-капитану Вельбицкому?

— Да. Ему. Всё равно без дела сидит, вот пусть и займется.