Стрелок-4 (СИ)

Прикоснувшись губами к холодному лбу покойника в последний раз, государь перекрестился и твердым шагом вышел в соседний зал, где нестройною толпой теснились министры правительства, доставшегося ему от отца. Внимательный взгляд холодно скользнул по их парадным мундирам, блестящих от золотого шитья и многочисленных орденов, совершенно не замечая лиц, будто это и не люди вовсе, а механизмы. Неисправные. Не те, что ему нужны.

— Господа, — негромко сказал он, обращаясь ко всем присутствующим разом. — Мы не нуждаемся более в ваших услугах. Имена ваших преемников вы узнаете позже.

В переполненном зале повисла гробовая тишина, ибо это был скандал. Обычно, отправляя в отставку высших сановников империи, прошлый император благодарил их за службу, жаловал награды, вводил в государственный совет или давал какую-либо иную синекуру, из числа специально предназначенных для вчерашних властителей, ныне вышедших в тираж. И вот, пожалуйста…

Но если лицо Лорис-Меликова оставалось бесстрастным, ибо многоопытный армянин хорошо знал о неприязни к нему нового царя, и нисколько не обманывался на этот счет, то на генерал-адмирала было жалко смотреть. Эдак великих князей в России еще от службы не отстраняли и, никак не ожидавший подобного афронта Константин Николаевич стоял перед августейшим племянником с дрожащими губами, будто нашкодивший гимназист перед инспектором.

А новый государь уже шел дальше, оставив за спиной остолбеневших царедворцев со всеми их обманутыми чаяниями. На выходе его ждала охрана во главе с бессменным капитаном Кохом. Последний выглядел куда бледнее обычного, что, в общем, неудивительно, принимая во внимание его преданность к покойному императору.

— Здоров ли ты? — счел нужным спросить его Александр.

— Так точно, ваше императорское величество! — вытянулся офицер.

— Что же, хорошо. Служи, брат, мне верные люди нужны!

— Счастлив быть полезным вашему величеству!

— А где твой помощник? — неожиданно сам для себя спросил царь. — Ну, этот, из моряков…

Тут государь немного слукавил. Обладая с детства хорошей памятью, он знал в лицо и по именам большинство служителей и придворных, а также многих, с кем сводила его судьба. Так что Будищева он помнил, причем, еще с Балкан. Что-то было необычное в этом нижнем чине, оказавшемся бастардом графа Блудова. А потом он еще и дослужился до офицера, не говоря уж о недавнем спасении его… теперь уже покойного отца.

На лице капитана отразилась целая гамма чувств, но кривить душой перед своим сюзереном он не посмел и, вытянувшись еще более, четко отрапортовал.

— Подпоручик Будищев находится под арестом!

— За что? — искренне удивился император, — кажется, я не отдавал подобных приказов…

— Распоряжение генерала Черевина! — продолжал нести правду-матку Кох, несмотря на выразительные взгляды стоящих за спиной государя людей.

— Интересно, что же он натворил? — обернулся к товарищу шефа жандармов Александр.

— Э…мм… а черт его знает! — ответил успевший с утра приложиться к рюмке генерал, давно забывший в чем провинность офицера.

— Вот как?

— Ваше величество, — почтительно приблизился к царю граф Дмитрий Толстой. — За подпоручиком числятся некоторые неблаговидные поступки.

— Какие же? — заинтересовался император и, видя, что приближенные затрудняются ответить, перевел взгляд на Коха. — А что, брат, хорошо ли служил Будищев?

— Осмелюсь доложить, ваше величество, превосходно! Именно он представил прожект реорганизации охраны первых лиц государства, горячо одобренный вашим незабвенным родителем!

— Любопытно. Мы желаем ознакомиться с этим документом.

— Сегодня же вечером я представлю его вашему августейшему вниманию, — почтительно поклонился Толстой, бросив на простодушного Коха злобный взгляд.

Еще вчера, граф собирался покинуть ставшую негостеприимной столицу и отправиться к новому месту службы. Известие о смерти императора застигло его практически на перроне, после чего дальний родственник великого писателя размашисто перекрестился и велел поворачивать оглобли. Справедливо полагая Будищева причастным к своему неудавшемуся удалению от двора, Дмитрий Андреевич упросил хорошо знакомого ему Черевина арестовать слишком бойкого моряка, чтобы затем опорочить его, но в последний момент все пошло как-то не так…

Глава 21

Первая гауптвахта в Петербурге появилась еще при блаженной памяти императоре Петре Великом и предназначалась для размещения караульных солдат. Впоследствии там же стали содержаться проштрафившиеся офицеры, для которых были устроены отдельные камеры, больше напоминавшие дешевые номера в провинциальных гостиницах. В царствование праправнука Петра — императора Александра Благословенного здание гауптвахты на Сенном рынке перестроили в камне по проекту известного итальянского архитектора Луиджи Руска.

Что интересно, отбывали наказание на гауптвахте не только военные, но и статские, от весьма известного в свое время журналиста Николая Греча, до писателя Федора Достоевского. И сюда же, как это ни странно, привезли арестованного Будищева.