Стрелок-4 (СИ)

— Вот эту отнесешь господину инженеру Барановского на Сампсониевский, а эту на Выборгскую сторону отставному ефрейтору Шматову. Адрес я для верности сверху написал. Сделаешь все как надо, получишь полтину.

— Все исполним в лучшем виде, ваше благородие! Может, прикажете самоварчик раскочегарить?

— Нет, — мотнул головой подпоручик. — Спать хочу, больше чем в, мать ее, Бразилию!

— Как угодно-с.

Следующие два дня прошли совершенно спокойно. За это время Дмитрий показал себя образцовым заключенным. Ел, спал, гулял, когда положено. Едва ему доставили форму, тут же в нее переоделся, вызвав немалое уважение у нижних чинов своим иконостасом. Начальство, узнав, что под караулом находится спаситель Александра-Освободителя, тоже прониклось. Комендант Петербурга генерал Самсонов — коренастый худощавый старик со звездой святой Анны, украшенной императорской короной, на мундире и траурным крепом на рукаве, вскоре прискакал осведомиться у арестованного, нет ли жалоб? Услышав, что не имеется, удовлетворенно кивнул, но видимо впечатленный синяками на лице, все же распорядился прислать доктора.

Все это в глазах Будищева выглядело каким-то непонятным фарсом, но он и не подумал ни с кем спорить или протестовать, а спокойно плыл по течению, и, казалось, совершенно не заботился, куда его вынесет. Навестивших его Барановского и Шматова просил о нем не беспокоиться, но позаботиться в случае надобности о Степаниде.

Развязка наступила утром третьего дня. Дмитрий как обычно встал рано, умылся ледяной водой, проделал гимнастику, что в ограниченном пространстве его камеры было совсем не просто, и приказал караульному солдату позвать цирюльника. Тот привычно нагрел воды, затем намылил щеки и подбородок своего клиента взбитой пеной и, взявшись за бритву, принялся скоблить едва отросшую щетину. Стоила эта процедура три копейки, но Будищев платил пять, да еще в самый первый раз дал сверху полтину на одеколон, так что подрабатывающий брадобреем нижний чин старался изо всех сил.

За этим занятием их и застал все тот же молодой и жизнерадостный прапорщик, принимавший арестованного в первый день.

— Как славно, что вы успели побриться! — радостно воскликнул он, появившись на пороге камеры.

— Хотите пригласить меня на свидание? — иронично отозвался подпоручик.

— Нет, что вы, — смешался тот.

— Не тушуйтесь так, — скупо улыбнулся Дмитрий. — Вы тоже не в моем вкусе.

— За вами приехали, — зачем-то понизив голос, сообщил прапорщик.

— Жандармы?

— В том-то и дело что нет! То есть не совсем. В общем, из дворцовой полиции.

— Подумать только, какая честь!

Присланный за ним штабс-капитан, оказался Будищеву незнакомым, но вел себя вполне корректно. Пригласив заключенного занять место в экипаже, сам устроился напротив, а два стражника заняли места на запятках кареты.

— Трогай! — велел офицер кучеру.

— И куда меня? — поинтересовался Дмитрий.

— Скоро узнаете, — туманно ответил провожатый.

Приди в голову бывшего охотника Болховского полка мысль сбежать, он проделал бы это с легкостью, но вот желания-то и не было. Зачем ему это? Что потом? Скрываться? Уехать заграницу? Так что, он просто откинулся на спинку сиденья, постаравшись устроиться с наибольшим комфортом. Как оказалось, его спутник тоже не отличался словоохотливостью и поэтому они весь оставшийся путь провели в молчании.

— Выходите! — велел ему штабс-капитан, когда карета остановилась.

Выглянув из экипажа, Будищев понял, что его доставили в Зимний дворец, к тому самому подъезду, куда они с Федором привезли раненного императора Александра II. Потом он долго шел по знакомым коридорам, пока не оказался перед царским кабинетом. Вышколенные лакеи беззвучно отворили высокие двустворчатые двери, и подпоручик шагнул внутрь.

В глубине большой комнаты или, скорее, маленького зала, за столом сидел новый император и что-то внимательно читал, время от времени черкая по строчкам карандашом.

— Здравия желаю, вашему императорскому величеству, — негромко произнес Дмитрий, нарушив затянувшееся молчание.

— Вот и ты, — поднял голову Александр и, внимательно посмотрев на своего подданного, усмехнулся, — хорош, нечего сказать!

Обескураженный таким приемом подпоручик в ответ лишь пожал плечами, дескать, уж каков есть. Царь, судя по всему, тоже не ждал ответа и после недолгой паузы продолжил.

— Ума не приложу, что с тобой делать? Читаю вот твой прожект охраны первых лиц государства и вижу, что офицер ты дельный и за дело радеешь. Незабвенного родителя моего от злоумышленников спас. От изобретательства твоего отечеству опять же большая польза. Один беспроволочный телеграф чего стоит! Да и картечницы твои в походе на Геок-тепе себя недурно показали.

— Служу царю и отечеству, — мрачно отозвался Дмитрий.

— Да неужто! — язвительно отозвался император. — А бессудные расправы тебя кто уполномочил творить?

— Эти люди были причастны к убийству вашего отца!

— Знаю! Оттого ты и не под судом до сих пор. Но теперь уж как хочешь, а терпеть подобного я не намерен!

— Так больше и не надо.

— Что ты имеешь в виду?