Стрелок-4 (СИ)

[5] Именно из такого револьвера стреляла в генерала Трепова Вера Засулич и будет стрелять в президента Гарфилда Шарль Гито.

Глава 15

Лорис-Меликов служил очень много лет и за это время успел привыкнуть, что недовольный взгляд высокого начальства повергает подчиненного в дрожь, но вольготно расположившийся перед ним в высоком кресле подпоручик, и не думал пугаться.

— Не представляю, как я мог согласиться на эту авантюру! — разразился очередной филиппикой министр.

— Вам нужен был результат, и вы его получили, — пожал плечами Будищев.

— Что?!

— Террористическая организация, ответственная за покушение на государя-императора разгромлена. Глава ее погиб, остальные члены пропали без вести. Адреса явок и мастерских по изготовлению взрывчатки я вам передал. Посылайте туда жандармов и дело в шляпе.

— А бойня, которую вы устроили в городе?

— Когда? — картинно удивился Дмитрий.

— Вчера, — ледяным тоном пояснил граф и, предвидя очередной вопрос, добавил, — в Кронверкском переулке.

— А что там случилось?

— Не валяйте дурака! — взорвался Михаил Тариэлович. — Там найдено три трупа с огнестрельными ранениями.

— Ну, во-первых, меня там не было. Во-вторых, я уверен, что при жизни покойные находились под надзором полиции.

— Это не дает вам право на бессудные расправы!

— А в-третьих, — невозмутимо продолжал подпоручик, — из положения тел, совершенно очевидно, что они перестреляли друг друга. Полагаю, между ними произошла ссора, иличто-нибудь в этом роде.

— Откуда вам это известно, вас же там не было? — с явным сарказмом в голосе осведомился министр.

— Как говорили наши предки, слухами земля полнится.

— А про убийство господина Крашенинникова в Рыбачьей слободе ваши предки ничего не говорили?

— Староверы — страшные люди! — пожал плечами Дмитрий. — Никогда не знаешь, чего от них можно ожидать.

— Не паясничайте, — поморщился Лорис-Меликов. — Околоточный, несмотря на свой испуг, довольно точно вас описал. Но это еще не самое страшное. Гораздо хуже, что по Петербургу ходят слухи, о некоей «монархической священной дружине», занимающейся физическими расправами над противниками самодержавия.

— А разве это плохо?

— Что вы имеете в виду? — удивился министр.

— Да так, ничего. В вас бомбами кидают, стреляют, ножами режут, а вы занимаетесь кроткими увещеваниями. Я немного пообщался с этими людьми и могу сказать, что большинство из них не пугает ни арест, ни суд, ни каторга.

— Вы их пытали?

— Ваше сиятельство, не задавайте неудобных вопросов, не получите уклончивых ответов. Наказание должно быть неотвратимым и они его получили.

— С последним утверждением я не могу не согласиться, но все же наказание должно следовать за преступлением, а никак не предшествовать оному. К тому же приговор должен выносить суд, взвесив предварительно все обстоятельства дела. И если мы откажемся от законной процедуры и докатимся до самосудов, это будет означать лишь одно. Мы проиграли!

— В таком случае, у вас нет шансов.

— Может и так. Но я принял решение и настоятельно требую, чтобы вы остановились. К тому же, насколько я понимаю, ваше чувство мести удовлетворено?

— Не совсем. Двоим участникам покушения все же удалось улизнуть, но это не так важно. Они лишь пешки. Тупые исполнители. А мне хотелось бы добраться и до организаторов.

— Вам известны имена этих людей? — насторожился министр.

— Да. И вам тоже.

— О чем это вы?

— Ваше сиятельство, — криво усмехнулся Будищев. — Большинство террористов нищи как церковные мыши, но они как-то снимали квартиры в Петербурге, что совсем не дешево. Среди них практически нет людей с опытом агентурной или диверсионной деятельности, но они ухитрялись действовать под носом у полиции и жандармов. Причем, с некоторых пор довольно эффективно. Как бы то ни было, им удалось пустить под откос императорский поезд. Произвести взрыв в Зимнем дворце и, наконец, устроить крайнее нападение. То, что император до сих пор не пострадал, в сущности, случайность. Вам не кажется все это странным?

— К чему вы клоните?

— А вам непонятно?!

— Вы считаете, что у них есть сообщники?

— Я бы сказал высокие покровители.

— И вы можете их назвать?

— Не всех, конечно. Но основные фигуранты мне известны.

— Кто они?

— Дмитрий Толстой, Владимир Мещерский, Константин Победоносцев…

— И есть доказательства?

— Увы. Только мое слово.

— Тогда я не желаю ничего слышать!

— Если вашему сиятельству так спокойнее, не смею перечить.

— Поберегитесь, Будищев! Даже моему ангельскому терпению есть предел! С чего вы взяли, что можно просто так взять и обвинить столь высокопоставленных людей…

— Да еще и из окружения цесаревича, — вставил Дмитрий.

— И это тоже! Их арест бросит тень на великого князя, и он будет защищать их всеми доступными ему способами. А их у него, уж поверьте, предостаточно!

— А кто говорит об аресте?

— Нет, это, наконец, просто невыносимо! Я запрещаю вам, слышите? Запрещаю! Верните мне документ, который я имел слабость дать вам, и покончим с этим. Даю слово министра, что все совершенное вами до сей поры останется без последствий, но теперь верните мне бумагу.