Стрелок

— Смерть… но не твоя.

— Человек в чёрном? Где он?

— Он рядом. Уже скоро ты будешь с ним говорить.

— О чём будем мы говорить?

— О Башне.

— Мальчик? Джейк?

— …

— Расскажи мне про мальчика!

— Мальчик — твои врата к человеку в чёрном. Человек в чёрном — твои врата к тем троим. Трое — твой путь к Тёмной Башне.

— Как? Как это будет? И почему именно так?

— «Мы провидим лишь малые части, и тем туманится зеркало…»

— Тварь, проклятая Богом.

— Нет бога, который способен меня проклясть.

— Оставь этот свой снисходительный тон. Ты, тварь.

— …

— Как мне тебя называть? Звёздная Шлюха? Потаскуха Ветров?

— Кто-то живёт любовью, что исходит из древних мест… даже теперь, в эти мрачные, злобные времена. А кто-то, стрелок, живёт кровью. И даже, как я понимаю, кровью маленьких мальчиков.

— Его можно спасти?

— Да.

— Как?

— Отступись, стрелок. Сворачивай свой лагерь и уходи обратно на северо-запад. Там, на северо-западе, ещё нужны люди, искусные в стрельбе.

— Я поклялся. Поклялся отцовскими револьверами и предательством Мартена.

— Мартена больше нет. Человек в чёрном пожрал его душу. И ты это знаешь.

— Я поклялся.

— Значит, ты проклят.

— Теперь делай со мной что хочешь. Ты, сука.

VI

Пылкое нетерпение.

Тень накрыла его, поглотила. Внезапный экстаз, уничтоженный только наплывом галактики боли, такой же яркой и обессиленной, как древние звёзды, багровеющие в коллапсе. На самом пике соития его обступили лица — непрошеные, незваные. Сильвия Питтстон. Элис, женщина из Талла. Сюзан. И ещё около дюжины других.

И, наконец, спустя целую вечность, он оттолкнул её, вновь обретя ясность сознания. Опустошённый и преисполненный отвращения.

— Нет! Этого мало! Это…

— Отвяжись от меня.

Стрелок резко рванулся, чтобы сесть, и едва не упал с алтаря. Осторожно встал на ноги. Она робко прикоснулась к нему (жасмин, жимолость, сладость розового масла), но он грубо её оттолкнул, упав на колени.

Потом он поднялся и, шатаясь как пьяный, направился к внешней границе круга. Переступил невидимую черту и буквально физически ощутил, как тяжкий груз разом свалился с плеч. Стрелок содрогнулся и с шумом, похожим на всхлип, втянул в себя воздух. У него было чувство, как будто его осквернили, — интересно, оно того стоило? Он не знал. Но уже очень скоро узнает. Он ушёл, не оглядываясь, но он чувствовал на себе её пристальный взгляд. Она стояла перед каменной решёткой своей темницы и смотрела, как он уходит. И сколько теперь ей ждать, пока ещё кто-нибудь не преодолеет пустыню и не найдёт её, изголодавшуюся и одинокую. Стрелок вдруг почувствовал себя ничтожным карликом — перед громадой времени, полного неисчислимых возможностей.

VII

— Вы что, заболели?

Джейк поспешно вскочил, когда стрелок, еле волоча ноги, продрался сквозь последние заросли и вышел к лагерю. Всё это время Джейк просидел, сгорбившись, перед потухшим костром, держа на коленях истлевшую челюсть, и с несчастным видом обгладывал косточки кролика. Теперь, увидев стрелка, он бросился ему навстречу с таким страдальческим выражением лица, что стрелок сразу же и в полной мере ощутил тяжкое, мерзкое бремя предательства, которое ему предстояло совершить.

— Нет. Не заболел. Просто устал. Весь вымотался. — Стрелок указал на челюсть в руках у Джейка. — А её уже можно выкинуть.

Джейк тут же отшвырнул кость и вытер руки о рубашку. Его верхняя губа безотчётно приподнялась в жутковатом оскале, но сам он этого не заметил.

Стрелок сел — вернее, чуть ли не рухнул — на землю. Суставы ломило от боли. Мозги как будто распухли. Мерзопакостное ощущение — мескалиновый «отходняк». Между ног угнездилась тупая, пульсирующая боль. Он свернул себе самокрутку — тщательно, неторопливо, бездумно. Джейк наблюдал за ним. Стрелок чуть было не поддался искушению рассказать пареньку обо всём, что узнал от оракула, а потом поговорить с ним дан-дин. Но быстро опомнился и с ужасом отказался от этой мысли. Он даже задался вопросом, а не утратил ли он сегодня какую-то часть себя — часть сознания или души. Открыть Джейку свой разум и сердце и поступить по решению ребёнка? Какая безумная мысль.

— Переночуем здесь, — сказал он чуть погодя. — А завтра пойдём. Я попозже схожу, попробую что-нибудь подстрелить нам на ужин. Нам надо набраться сил. А сейчас я немного посплю. Хорошо?

— Ну конечно. Вы вырубайтесь, я тут посторожу.