Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

– Я тебе кое-что принес, Эдди, – выкрикнул из коридора Кевин Блейк. – Мне показалось, тебе оно пригодится в качестве сувенира на память. Видишь? – То, чего Балазару не удалось сотворить с младшим Дином, Кевин сделал со старшим. Он швырнул в дверь отрезанную голову Генри Дина.

Эдди увидел, что это, и закричал. Босой, он с криком рванулся к двери прямо по осколкам стекла и щепкам, не обращая на них внимания, стреляя на бегу, тратя последние патроны, оставшиеся в барабане огромного револьвера.

– Нет, Эдди! – крикнул стрелок, но Эдди его не слышал. Он вообще ничего не слышал.

Шестой патрон дал осечку, но теперь Эдди вообще ничего уже не понимал, кроме того, что его брат Генри мертв. Генри, они отрезали ему голову, какой-то вонючий сукин сын отрезал Генри голову, и сукин сын за это заплатит, о да, в этом можете не сомневаться.

Он бежал к двери, опять и опять нажимая на спусковой крючок, не замечая того, что револьвер давно уже не стреляет, что его ноги красны от крови и что Кевин Блейк вышел, низко пригнувшись, ему настречу, что в руках у него автоматический пистолет «лама» 38-го калибра. Рыжие волосы Кевина вились колечками и спиральками. Он улыбался.

24

Сейчас он очень огорчится, подумал стрелок, зная, что положиться ему можно только на удачу, чтобы попасть в цель из этого игрушечного пистолетика, не вызывающего никакого доверия, даже если он точно прицелится.

Когда он увидел, что солдат Балазара старается выманить Эдди, Роланд поднялся на колени и подпер левую руку кулаком правой, упрямо не обращая внимания на невыносимую боль. Другого шанса не будет. Боль не имеет значения.

Когда человек с рыжими волосами показался, расплывшись в улыбке, в дверном проеме, разума Роланда будто не стало, как это бывало всегда: глаз его видел, рука стреляла – и вот уже рыжеволосый распластался у той стены коридора с открытыми глазами и маленькой синенькой дыркой во лбу. Эдди стоял над ним, крича и рыдая, и снова и снова палил из пустого револьвера с рукояткой из сандалового дерева, как будто этот рыжеволосый был для него еще недостаточно мертв.

Стрелок ожидал смертоносной очереди, что разрежет Эдди пополам, и когда ее не последовало, он проникся уверенностью, что теперь все действительно закончилось. Если и были другие солдаты, они давно смылись.

Он поднялся на ноги, пошатнулся, едва не упав, и медленно пошел туда, где стоял Эдди Дин.

– Прекрати, – сказал он.

Эдди не слышал его: он продолжал палить в мертвого человека из пустого револьвера.

– Остановись, Эдди. Он мертв. Они все мертвы. У тебя ноги в крови.

Эдди не слышал его: он продолжал щелкать курком. Теперь возбужденные голоса стали ближе. Вой сирен тоже.

Стрелок схватил револьвер и потянул его к себе. Эдди повернулся к нему, и прежде чем Роланд успел понять, что сейчас произойдет, Эдди ударил его в висок его же собственным револьвером. Роланд почувствовал на виске теплую струйку крови и упал, привалившись к стене. Стрелок попытался подняться – им пора выбираться отсюда и побыстрее, – но почувствовал, что сползает по стене вниз, несмотря на все усилия, а потом мир ненадолго исчез в колышущейся серой пелене.

25

Он был в отключке не более двух минут, но затем все же сумел собраться и подняться на ноги. Эдди куда-то делся: его больше не было видно в коридоре. Револьвер Роланда лежал на груди рыжеволосого мертвеца. Стрелок нагнулся, борясь с приступом головокружения, поднял револьвер и неуклюже опустил его левой рукой в правую кобуру.

Как бы вернуть мои чертовы пальцы, устало подумал он и вздохнул.

Он направился в развороченный офис – добрался туда кое-как, спотыкаясь на каждом шагу. Он нагнулся и собрал одежду Эдди: столько, сколько сумел унести на сгибе левого локтя. Вой сирен приближался. Роланд решил, что это, наверное, едут солдаты милиции, комендантский отряд, что-нибудь в этом роде… но не исключена и возможность, что это люди Балазара.

– Эдди, – прохрипел он.

В горле снова саднило. Оно болело даже сильнее, чем припухлость на виске, куда Эдди ударил его револьвером.

Эдди не замечал ничего. Он сидел на полу, прижимая к животу голову брата. Его трясло. Он рыдал. Стрелок оглянулся, ища глазами дверь на берег, и когда не увидел ее, испытал какое-то неприятное чувство, похожее на панический ужас. А потом вспомнил. Когда они оба по эту сторону, единственный способ вернуть дверь – войти с Эдди в физический контакт.

Он потянулся к нему, но Эдди отпрянул, не прекращая всхлипывать.

– Не прикасайся ко мне, – сказал он.

– Эдди, все кончено. Они все мертвы, и твой брат тоже мертв.

– Не трогай моего брата! – как-то по-детски выкрикнул Эдди, и его тело снова задрожало. Он прижал к груди отрезанную голову брата и уставился на стрелка глазами, полными слез.

– Он всегда обо мне заботился, понимаешь? – Эдди захлебывался от рыданий, так что стрелок с трудом его понимал. – Всегда. Почему я не сумел позаботиться о нем, лишь один раз, после всего, что он для меня сделал?