Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

Джордж, один из шестнадцати ординаторов при больнице Сестер Милосердия, входил также в группу из восьми человек, работающих по новой программе «Скорый выезд». Предполагалось, что команда «Скорого выезда» из одного врача и двух фельдшеров иной раз в критическую минуту может перетянуть чашу весов между жизнью и смертью в пользу первой. Джордж знал, что большинство водителей, медсестер и фельдшеров считали, будто зеленые ординаторы, только-только начавшие медицинскую практику, скорее гробят, нежели спасают таких «экстренных» пациентов, и все-таки Джордж был уверен, что польза от этой программы была.

Иногда.

В любом случае больница могла гордиться своей «связью с общественностью», и хотя молодые врачи, занятые в программе, были не прочь повозмущаться насчет сверхурочных (причем неоплачиваемых) восьми часов в неделю, Джордж Шейверз не сомневался, что его коллеги испытывают те же чувства, что и он сам: гордость, сознание своего долга и способности справиться с любой задачей.

А потом как-то ночью он выехал к Айдлуайлду, на место крушения самолета «Три-Стар» компании TWA. На борту было шестьдесят пять пассажиров, шестьдесят, в чем Хулио Эстевес не сомневался, – погибли на месте, – а трое из оставшихся пяти выглядели не лучше того месива, которое ты выгребаешь со дна угольной топки… с той только разницей, что тот хлам, который ты выгребаешь из топки, не стонет, и не кричит, и не умоляет тебя дать ему морфий или добить. Если ты вынесешь это, подумал он после, вспоминая обуглившиеся конечности, что валялись среди остатков алюминиевых щитков, обломков сидений и искореженной груды металла, который когда-то был хвостом самолета, с цифрой 17, большой красной буквой Т и остатками буквы W, вспоминая глазное яблоко на обожженном дорогом чемодане, плюшевого медвежонка с пуговичными глазками рядом с красной босоножкой, в которой еще была детская ножка, – если ты вынесешь это, детка, ты вынесешь все. – И он действительно справился. Справлялся, пока ехал домой. Справлялся за поздним ужином из индейки перед теликом. Заснул он без проблем, что послужило безоговорочным доказательством того, что он сумел справиться. А потом, в самый глухой предутренний час, он проснулся, спасаясь от жуткого кошмара: ему приснилось, что на обугленном чемодане лежит не игрушечный медвежонок, а голова его мамы, и глаза у нее открыты, и они тоже обожжены, и выражение у них такое же мертвое и застывшее, как в глазах-пуговичках плюшевого медвежонка; рот открыт, обнажая переломанные зубы, которые были здоровыми и безупречными до того страшного мига, когда в самолет, заходящий на посадку, ударила молния, и она шепчет: «Ты не сумел спасти меня, Джордж, ради тебя мы во многом себе отказывали, чтобы у тебя было все, мы многого не позволяли себе, чтобы только у тебя было все; твой отец уладил все с этой девушкой, чтобы у тебя не было неприятностей, а ты ВСЕ-ТАКИ НЕ СУМЕЛ СПАСТИ МЕНЯ, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ», и он проснулся с диким криком, смутно осознавая, что кто-то дубасит по стенке, но ему было сейчас не до этого: он бросился в ванную и едва успел склониться над унитазом в коленопреклоненной позе кающегося грешника, как весь его ужин выплеснулся наружу – дымящийся и горячий, все еще пахнущий разогретой индейкой. Все еще стоя на коленях, он заглянул в унитаз и увидел полупереваренные куски индейки и морковки, которая сохранила свой первоначальный аппетитный цвет, и тут в сознании его вспыхнули алые буквы. Одно только слово:

ХВАТИТ

Правильно. Именно так:

ХВАТИТ

Пора кончать с этой работой по сбору костей. Пора прекращать это дело, потому что:

ХВАТИТ!

ХОРОШЕНЬКОГО ПОНЕМНОЖКУ

Пора прекращать. Как там в мультике говорил Пучеглаз: «Это все, что я могу еще вынести, но я ничего больше не вынесу». Пучеглаз попал в точку.

Он спустил воду и, вернувшись в постель, почти мгновенно заснул. Проснувшись же, обнаружил, что по-прежнему хочет быть врачом, в этом он абсолютно уверен – и это было так хорошо, что, может быть, стоило целой программы, как ее ни обзови: «Срочный выезд», «Ведерко крови» или «Угадай мелодию».

Ему по-прежнему хочется быть врачом.

Он знал одну женщину, занимавшуюся рукоделием. Из последних денег наскреб он десять долларов и заказал ей маленькую старомодную вышивку:

ЕСЛИ ТЫ ВЫНЕСЕШЬ ЭТО, ТЫ ВЫНЕСЕШЬ ВСЕ

Да. Правильно.

Случай в подземке произошел месяц спустя.

2

– Эта дама какая-то чертовски странная, ты заметил? – спросил Хулио.

Мысленно Джордж с облегчением вздохнул. Если бы Хулио сам не затронул эту тему, Джордж, наверное, не стал бы ее поднимать. Пока что он ординатор, но в один прекрасный день он станет уже настоящим, оперившимся, скажем так, врачом, теперь он верил в это безоговорочно, а Хулио, он тертый калач, и в присутствии «тертого калача» ему не хотелось бы ляпнуть какую-нибудь глупость. Хулио бы лишь хохотнул и сказал: «Черт, я такого дерьма насмотрелся уже. Тысячу раз, детка. Возьми-ка ты лучше полотенце и оботри себе хорошенько губы, а то молоко не обсохло еще и капает».