Стреломант

Трахаться с такой, как Ника, возможно только в одной позиции – когда ты сзади, а девушка, соответственно, спереди. Иначе вся спина, да и грудь тоже, неминуемо будут исполосованы в мясо, а шея, губы и все, до чего можно дотянуться зубами, искусаны до крови. Плавали, знаем. И не то, чтобы мне не нравилась такая поза – напротив, очень даже нравилась!

Просто в сложившихся условиях выполнить ее можно было только одним способом.

Что ж, до этого момента трахаться на мотоцикле мне не доводилось…

Но это оказался интересный опыт, который, в общем-то, почти повторял поездку по городу за спиной Ники. С той лишь разницей, что в этот раз я уложил Кровавую грудью прямо на бак, и держал шею рукой, не давая ей даже подняться.

Впрочем, она и не пыталась. Если поначалу какие-то попытки противодействия с ее стороны и были, то когда я разложил ее на седле в удобной для меня позе, она расслабилась и только громко стонала при каждом движении. Помятый мотоцикл опасно покачивался на боковой подставке, пока Ника не нашарила и не зажала рукой рычаг переднего тормоза, после чего испарилась даже эта досадная помеха.

В общем, все складывалось весьма удачно. Только вот кучи дохлых даргов вокруг немного портили общее впечатление… Мне. А Нику это, по-моему, только еще сильнее возбуждало. Ее вообще трудно назвать нормальной.

Достигнув оргазма, она уперлась руками в бак и сильно, противоестественно выгнулась – так, что мне показалось, что я услышал, как трещат от нечеловеческого угла изгиба позвонки в ее спине. Замерев в такой позиции и издав длинный протяжный стон, Ника несколько раз дернулась и обмякла. Стекла на бак, будто из ее тела вынули все кости, ранее переломанные невероятным изгибом, и осталась в таком нелепом положении, слегка подрагивая.

– Да-а-а… – тихо выдохнула она, скрежеща когтями по баку и снимая с него тонкую стружку краски.

Вряд ли она осознавала, что делает, иначе не стала бы, наверное, так обращаться со своим любимым мотоциклом.

Я провел рукой по спине Ники, хлопнул ее по подтянутой заднице и слез с мотоцикла. Застегнул штаны, подобрал лук и осмотрелся. Несмотря на то что богиня присматривает за мной и сообщила бы, если бы на горизонте возникла какая-то опасность, особо расслабляться тоже не стоило. Как говорится, на богов надейся, а сам не плошай.

Хотя с того момента, как Ника осталась без одежды, я богиню не слышал. Наверное, оскорбилась и удалилась, не желая быть свидетельницей сексуального контакта. Как там она говорила? «Я в первую очередь женщина, а уже потом небожитель». А женщинам свойственно ревновать.

«Я не ревную».

Я же слышу, что ревнуешь.

«Тебе кажется. Откуда тебе знать, какие мысли в голове у божества?»

Понятия не имею. Но если это божество в первую очередь – женщина, то полагаю, что женские.

«Хам. Мужлан. Нахал!»

Я усмехнулся и перевел взгляд на Нику, которая все еще лежала на мотоцикле, поставленном на боковую подставку, положив ладони на бак, а голову – на ладони, и из-под упавших на лицо розоватых волос рассматривала меня. Она даже не думала одеваться, ей и так было хорошо.

– Ты мне нравишься, – наконец мурлыкнула Ника. – Даже несмотря на то, что ты помял мой мотоцикл.

– Это не я. Это дарг… – ответил я.

– Неважно. Причиной был ты.

– Он что, один у тебя? – усмехнулся я.

– Нет, конечно. Просто этот самый любимый.

– Потому что он красный? – Я подошел и еще раз легонько шлепнул Нику по заднице. – Теперь у тебя я самый любимый. И если ты не хочешь, чтобы сюда прибежали новые дарги и сожрали меня, то увози меня скорее отсюда. Сам я с твоим железным конем не управлюсь.

«Зато с самой Никой Висла ты как-то управился!»

Это потому, что ее не нужно было заводить. Она уже была на взводе. А мотоциклы мне соблазнять не приходилось. Да что там – я только сегодня узнал об их существовании!

Богиня оскорбленно смолчала.

Ника, напротив, пришла в движение. Она выгнулась дугой, принимая сидячее положение и от души потягиваясь, из-за чего ее татуировка на правом боку слегка растянулась. Интересная, кстати, татуировка, до этого я не мог ее рассмотреть, потому что Ника лежала на животе, зато сейчас она была как на ладони. Конечно, она была красная, как иначе? Несколько острых рваных изломанных красных линий сплетались друг с другом, пересекались, ветвились и делились, местами скручиваясь в окружности и спирали. Если знать, как выглядит реадиз линии Крови, почему-то сразу возникает стойкое ощущение, что неведомый мастер пытался передать именно его – все техники сразу. Некое усредненное меж ними. Такое себе визуальное воплощение, не имеющее, однако, ничего общего с тем знаком, который Ника демонстрировала в больнице.

Я все ждал, что богиня даст какой-нибудь комментарий по поводу этой татуировки, но она все еще оскорбленно молчала, и тогда я обратился к Нике:

– Как себя чувствуешь?

– Очень плохо, – грустно улыбнулась Ника, и тут же ее улыбка превратилась в дьявольскую. – Очень хорошо!

Дурная баба. Совершенно дурная. Трахаться с такой еще можно, но в остальном лучше держаться от нее подальше. Во всех отношениях. Она меня до добра не доведет, как пить дать.