Стреломант

Обратно мы ехали медленнее, чем сюда, но зато и Ника вела себя более уравновешенно. Видимо, взрыв эмоций, полученных при сексе, пережег ее нервную систему и довел до, скажем так, эмоционального истощения. Теперь она снова была спокойна и немногословна, как тогда, в больнице.

И я даже не могу точно сказать, какая Ника мне нравится больше.

Совсем хорошо было бы, если бы она была способна существовать в каком-то усредненном состоянии, но боюсь, я требую невозможного.

Когда мы подъехали к городу, нас пустили без проволочек и задержек, Ника даже никому и никуда не показала свой кровавый знак на ладони. Видимо, внутрь пускали всех без разбору, не то что наружу. Возможно, потом внимательно допрашивали и досматривали, даже обязательно допрашивали и досматривали, но только внутри. За воротами никого не мариновали, что логично, — если вдруг за кем-то там гонятся дарги, тут уж не до того, чтобы проверять документы, выяснять, кто такие и всякое прочее. Запустить внутрь, скрыть за стенами, а уже потом — все проволочки, хоть в тройном размере.

Как раз внутри проволочки и начались — Нике все же пришлось продемонстрировать свой клановый знак, после чего солдат, вышедший к шлагбауму на звук мотора, кивнул и отошел, предлагая нам проезжать. От меня не укрылось, каким внимательным взглядом он провожал стройную фигуру Ники, одетую весьма условно.

В тот момент, когда мы проезжали мимо, рация на груди солдата заговорила:

— Катапульта-три-три, это Швейцар-три, вы спите, что ли? У вас в секторе цель!

— Швейцар-три, это Катапульта-три-три, никак нет, не спим. Цель вне зоны уверенного поражения. Бережем БК.

Дальше я уже не слушал — Ника отъехала от солдата, и голоса стихли.

— Что такое БК? — спросил я у Ники, пока она не открутила ручку газа и мотоцикл не заорал дурниной, не позволяя разговаривать.

— Боекомплект, — коротко ответила Ника и тут же выкрутила ручку на полную.

Спустя десять минут езды Ника остановила мотоцикл возле высокого здания, к стеклянным дверям которого вела красная ковровая дорожка.

Возле дверей стоял улыбчивый мужчина во фраке и шляпе-цилиндре, который чуть поклонился и открыл нам дверь, не забыв при этом прилипнуть взглядом к заднице Ники, когда она прошла мимо.

Ника же прошла через большой мраморный холл, посередине которого журчал большой фонтан в форме изогнутой серпом рыбки, изо рта которой била струйка воды, падающая в каменную чашу, и подошла к стойке, за которой стояли две улыбающиеся девушки в строгих костюмах.

— Тресса Висла, — хором пропели они. — Чем мы можем помочь?

— Я потеряла карточку от номера, — слегка поморщилась Ника.

— Ничего страшного, тресса Висла, — опять хором продолжили девушки. — Мы сейчас же вам ее заменим.

И действительно, буквально через секунду на стойке уже появилась новая карточка кроваво-красного цвета и без единой надписи.

— Спасибо, — коротко бросила Ника, взяла карточку и направилась к лифтам.

— Гостиница? — спросил я, когда мы остались вдвоем в лифте.

— Отель, — поправила меня Ника. — «Гранд».

— Солидно звучит, — согласился я, и тут лифт остановился.

Мы оказались на седьмом этаже, и, по-моему, над нами оставалось еще столько же. Интересно, почему Ника выбрала поселиться тут, а не на самом верху? Я бы так и сделал, оттуда на вылазки выбираться удобно. Хотя у Ники совсем другой род деятельности, ей бы скорее подошло наоборот — внизу расположиться. А она — ни туда ни сюда.

Хотя о чем я — какие вылазки? Я все думаю о крышах по старой привычке, а здесь ведь совсем другие крыши совсем других домов. Со здешних крыш если сорвешься, то костей не соберешь.

Ника протопала голыми ногами по серому ковру в самый дальний конец коридора, оставляя за собой грязные следы на ворсе, и приложила карточку к единственной двери на этом этаже, на которой не было никаких табличек. Дверь пискнула, открылась, и Ника вошла внутрь, поманив меня за собой.

В номере она быстро лишилась всей одежды, втянув ее прямо кожей и облегченно выдохнув:

— Так намного лучше…

Ей и вправду стало лучше — даже щеки порозовели, и к губам вернулся привычный алый цвет.

Я быстро огляделся — обиталище Ники было явно не из дешевых. Целых две комнаты, в одной из которых — невысокий журнальный столик, огромный белый кожаный диван и телевизор перед ним в половину стены, во второй — огромная двуспальная кровать, застеленная свежим бельем, две тумбочки по каждую сторону от нее, небольшая стойка, исполняющая роль стола, вдоль стены, и еще один небольшой телевизор. Была еще одна дверь, ведущая, надо думать, в душевую.

— Закажем сюда еду? — поинтересовался я, заканчивая оглядывать комнату.

— Нет, спустимся в ресторан, — ответила Ника, проходя мимо меня. — Но сначала в душ. Я грязная, как свинья.

— Хорошо, подожду тебя тут. — Я сделал невинные глазки, словно и вправду верил в то, что говорю.

— Ну уж нет, — фыркнула Ника, протянула руку, ухватила меня за ворот рубашки и потащила за собой. — Ты вообще-то тоже далеко не образец чистоты!