Стрельцы у трона

   Чутьем чуяли все: новое что-то, неприятное для них, но неизбежное готово совершиться.

   Конечно, детей у царя много. И подростки есть. Нужна царица на царстве. Да, ведь, не молод уж Алексей. И взял бы себе такую степенную, знатного рода, немолодую даже подругу, которая не заводила бы новшеств в царицыных теремах, во всем царстве.

   А Матвеев -- известный охальник. Сколько времени по чужим краям ездил, в послах и по своим делам. Жена у него -- совсем из басурманок, хоть и приняла православие для приличий... Конечно, и Наталья Нарышкина тем же духом пропитана, новым, ненавистным для большинства людей, окружающих трон.

   А пустить на трон какую-то неведомую Дуньку Беляеву, племянницу нищего однодворца Ивашки Шихирева, сироту со сворой жадной, безземельной родни! И того нельзя. Сколько им кусков надо проглотить раньше, чем насытиться подобно остальным знатным родам? И скольким из знати эта голытьба дорогу перейдет, пользуясь своим положением царицыной родни...

   Как гнездо ос, встревоженное рукой прохожего, зашевелились дворцовые похлебники, и большие и малые...

   Боярин и дворецкий царский Богдан Матвеевич Хитрово, отстояв вечерню в домовой церкви царя, не велел подавать своей колымаги, а прошел знакомыми переходами на половину царевен, где помещались покои старухи боярыни Анны Петровны Хитрой.

   Плотная, среднего роста, с румяным полным лицом, с живым взглядом темных проницательных глаз, с постоянной ласковой улыбкой на крупных губах, боярыня казалась много моложе своих семидесяти лет.

   Обычно она держала немного сгорбленной свою полную фигуру и голова клонилась к правому плечу, словно старуха выглядывала кого-то или хотела заранее разгадать, что скажет собеседник?

   Тогда вокруг ее еще довольно светлых, очевидно, зорких глаз собиралось множество мелких морщинок, так же как и вокруг губ, которые боярыня сжимала сердечком и втягивала, как будто стесняясь, что у нее, старухи, такие молодые, полные, красные губы.

   Подчиняясь дворцовому обычаю, Хитрово до сих пор белилась, но очень слабо. А румянец проступал свой, природный.

   И не будь этой маски белил, боярыня казалась бы еще моложе, особенно когда что-нибудь заставляло властную, гордую женщину распрямить полный стан, согнать привычную улыбку с лица... Когда глаза загорались каким-то хищным, недобрым огоньком и сеть морщинок куда-то исчезала от глаз, оставляя только легкие тонкие малозаметные следы, -- в такие минуты словно другая женщина выглядывала из-под обычной мягкой, вкрадчивой личины важной дворовой боярыни.

   -- Здорово, здорово, племянничек, свет Богдан Матвеевич болярин... Што не видать давненько было... Зачем пожаловать изволил? -- приветливо встречая гостя, тут же спросила старуха, заметив его расстроенный, озабоченный вид. -- Али незадача какая? Говори... Вместе погадаем на бобах, авось беду и разведем.

   Степенно отдав установленные поклоны старшей родственнице, боярин, не откликаясь на веселый запрос словоохотливой старухи, стал оглядываться исподлобья, быком, ожидая, пока уйдет из горницы девушка, ставившая на стол мед, брагу, квас, коврижки и фрукты -- обычное угощенье.

   -- Вертись поживей, Домнушка, поменей оглядывайся... Ставь и ступай! -- распорядилась старуха, заметив нетерпение родича.

   Девушка поспешно все уставила на столе и, отдав обоим низкие поклоны, ушла.

   -- Ну вот, и чисто в горнице. Говори теперя, за чем пришел? Видать, штой-то неспроста, -- совсем иным, деловым, сухим тоном переспросила боярыня.

   -- За тем и пришел, что нашему роду канун приходит, вот что! -- так же сумрачно, не распрямляя бровей, ответил боярин.

   -- Неужто? С чево же так? Што Алешинька себе у Матвеева девку облюбовал в невесты?.. Али Беляевской Дуньки болярин напужался? Ну, не думала я, что малодух ты стал, племянничек, на старости лет. За эстольки годы... Я, вон, на верху, почитай, полвека мычуся. Ты же близь таких годов здеся... Всего мы с тобою навидалися: и свету, и страху, горя и радости... А тута, на, гляди: старый блазень, Алеша удумал вдругое женитися... Уж и канун нам да ладан... Рано, рано, свет Богданушка, роду нашему стал ты отходную пети. Мы еще с Божией помощью и "аллилуйю" взыграем... Пожди...

   И рука старухи даже невольно потянулась к седым волосам племянника, словно бы желая погладить и успокоить взволнованного Богдашу, как она это делала в годы его детства.

   -- Так, все уж тебе ведомо, боярыня?

   -- Все не все, а с пол всево. Все -- Богу единому ведомо... Што ты толковать собирался? Сказывай.