Стрелы на ветру

– Здесь особенно нечем овладевать. Насколько я помню, принцип бритвы Оккама гласит: если вы видите множество возможностей, скорее всего, самая простая окажется и самой правильной. А вы прошли мимо наиболее простого объяснения.

– Я ограничил себя той частью видения, которую можно объяснить. И где же я не использовал бритву Оккама?

– Вы предположили, что матерью ребенка будет Сидзукэ, которую вы пока еще не встретили. Что Эмилия каким-то образом передаст ей медальон, а уже от нее эта вещь попадет к ребенку. Но существует и более простое решение загадки.

– Я не вижу его.

– Ребенок получит медальон непосредственно от Эмилии, – сказала Хэйко.

– Почему вдруг Эмилия станет отдавать медальон моему ребенку?

– Потому что это будет ее ребенок.

Слова Хэйко потрясли Гэндзи до глубины души.

– Что за нелепое предположение! И оскорбительное к тому же! Его никоим образом нельзя счесть самым простым. Для того чтоб Эмилия родила мне ребенка, мы должны спать вместе. Я не вижу никакого пути, который мог бы привести к этому.

– Любовь часто упрощает то, что кажется нам сложным и запутанным, – сказала Хэйко.

– Я не люблю Эмилию, и уж конечно она не любит меня.

– Возможно, это лишь пока, мой господин.

– Никаких «пока»! – отрезал Гэндзи.

– А какие чувства вы к ней испытываете?

– Да никаких – во всяком случае, в том смысле, какой имеешь в виду ты.

– Я видела, как вы смеялись, разговаривая с ней, – заметила Хэйко. – И она часто улыбается, когда вы рядом.

– Мы вместе спаслись от смерти, – сказал Гэндзи. – И это действительно объединило нас. Но эти узы – узы дружбы, а не любви.

– Вы по-прежнему находите ее отталкивающей и нескладной?

– Нет, отталкивающей не нахожу. Но лишь потому, что я постепенно привык к ее внешности. «Нескладной» – тоже чересчур резко сказано.

Гэндзи вдруг вспомнилось, как Эмилия взмахивала руками и ногами, чтобы изобразить снежного ангела. А еще – как Эмилия без малейшего смущения вскарабкалась на дерево.

– Думаю, в ней есть некая невинная грация, – на чужеземный манер.

– Так говорят о человеке, к которому испытывают теплые чувства.

– Я готов признать, что Эмилия мне нравится. Но от теплых чувств до любви далеко.

– Месяц назад вам требовалось все ваше самообладание, чтобы только взглянуть на нее. Теперь она вам нравится. После этого любовь уже не кажется такой невообразимой.

– Для любви нужна еще одна весьма существенная вещь. Плотское влечение.

– И она его не вызывает?

– Пожалуйста, перестань.

– Конечно, существует и еще более простое объяснение, – сказала Хэйко.

– Надеюсь, оно окажется менее неприятным, – пробормотал Гэндзи.

– О том судить не мне, мой господин, а вам. – Хэйко потупилась и уставилась на собственные руки, сложенные на коленях. – Нет нужды придумывать, какие обстоятельства могли бы привести вас с Эмилией в одну постель, если вы уже делили общее ложе.

– Хэйко, я не делил постель с Эмилией.

– Вы уверены?

– Я не стал бы тебе лгать.

– Знаю.

– О чем же тогда ты говоришь?

– Когда Сигеру нашел вас, вы были в бреду.

– Я был без сознания. Бредил я раньше.

– Вы с Эмилией провели в засыпанном снегом шалаше целые сутки, прежде чем вас нашли. – Она подняла голову и внимательно взглянула в глаза Гэндзи. – Мой господин, вы хорошо помните, что помогло вам не замерзнуть?

* * *

– Я очень рада, что вам стало лучше, – сказала Эмилия. – Мы очень о вас беспокоились. Пожалуйста, присаживайтесь.

– Спасибо.

В душе у Гэндзи царило мучительное смятение. И казалось совершенно естественным, что и тело его страдало. Уродливый стул лишь усиливал эти ощущения. Едва лишь он уселся, как спина его искривилась и внутренние органы оказались неестественным образом прижаты друг к другу, препятствуя правильному течению внутренней энергии, ци, – а от этого, в свою очередь, в теле скапливались ядовитые вещества. Великолепно. Теперь он точно разболеется.

– Госпожа Хэйко сказала, что вы хотите со мной поговорить.

– А она не сказала почему?

– Она лишь упомянула, что речь идет о каком-то очень деликатном деле. – Эмилия взглянула на князя. – Может, лучше бы мне явиться к вам в покои? Вы, кажется, еще не вполне пришли в себя после недавнего происшествия.

– Не стоит обо мне беспокоиться, – откликнулся Гэндзи. – Меня просто подкосила усталость. Теперь я уже отдохнул.

– Я как раз пила чай. – Эмилия подошла к столу, на котором стоял чужеземный чайный сервиз. – Не желаете ли присоединиться? Хэйко так добра: она специально купила мне английского чаю.

– Спасибо.

Сейчас Гэндзи рад был любому поводу оттянуть начало разговора. Он не представлял, как задать Эмилии тот вопрос, ради которого он пришел. Спрашивать у женщины, спал ли он с ней, – у женщины, с которой он никогда не находился в близких отношениях, и к тому же у чужестранки, – потому что сам он, видите ли, этого не помнит! Такого позора Гэндзи и представить себе не мог.

Эмилия взяла со стола небольшой кувшинчик и разлила по чашкам какую-то густую белую жидкость, а потом долила туда черный чай. Даже сквозь запах ароматических масел слышно было, что заваренные чайные листья бродили. В завершение Эмилия положила в чашки сахар и размешала.