Стрелы над крепостью (с иллюстрациями)

— Видал? — обратился к товарищу Мишка, когда оба они уже сидели на крыльце анкудиновского дома. — Видал? Никто нам не верит. Профессор изругал, Игорь Александрович посмеивается. Не дорыли, говорят, до культурного слоя. А откуда тогда наши находки, а? Спрашивается, откуда они? Небось загреб находки-то, спасибо говорит.

— Значит, у нас в посаде-то дорыли, — сказал Димка. — За бывшей городской стеной. До культурного слоя, до двенадцатого-тринадцатого веков добрались водопроводчики. Вот черти! Весь культурный слой перевернули, огромный вред науке нанесли и пошли себе по домам. Сажать надо!

— Все-таки придется снова за книги старинные взяться, — решил Михаил. — Может, где про все это написано: и про битву, и про наш подземный ход. А название города не проставлено или название вовсе перепутали.

— Запросто, — согласился Димка. — В старину люди ведь не очень-то грамотные были. Игорь Александрович рассказывал, что летописи сочиняли монахи. А откуда монахам грамотными быть? Школ ведь не было. Кто как умел, так и сочинял. Царапали себе помаленьку…

— Вполне могли вместо «Городец» накалякать «Градец» или «Городня». А ученые думают, будто так и надо. Верят, раз на бумаге написано.

— А знаешь, сколько на свете Городцов? Несколько штук! — вдруг выпалил Димка. — Мне недавно отец сказал. Несколько штук, говорит, не помню, четыре или пять!

— Да ну! А не врешь?

— Ей-ей!

— Ладно. Пускай хоть десять, да на реке Тесьме ведь только наш!

— Точно!

— Вот и будем искать в книгах, который на Тесьме. Неважно, как там напишут: Городец, Городня или там Голубец какой-нибудь. Раз на Тесьме, значит, и есть наш город…

Пока беседовали, уже совсем стемнело. Прохладно стало, откуда-то донесся сильный запах черемухи. От окон на двор легли яркие квадратики света.

В сенях заскрипели двери, и на крыльце появилась веселая Лина.

— Вы что тут сидите в темноте, друзья неразлучные? А ну посторонитесь!

Она легко сбежала с крыльца. Следом за ней вышел Олег. Лина в белом лохматом пальто нараспашку порхнула к калитке, Олег не спеша шагал следом.

— Куда? — крикнул вдогонку Мишка.

— В кино! — звонко ответила Лина, отпирая калитку.

Она обернулась, взметнулся сноп светлых волос, потом все потонуло в темноте. Только слышно было, как Олег что-то пробасил — издали не разобрать, — и в ответ Лина весело рассмеялась.

— В кино пошли, — завистливо сказал Мишка. — Житуха…

— А меня сегодня дома заждались. — Димка широко зевнул. — Совсем ведь домой носа не показывал. Даже обедал и то у вас. Попадет же!.. Эхма, пора идти, что ли! Заслуженное наказание принимать пойду.

Он встал с крыльца, захватил свой школьный портфель.

— Они небось привыкли, что ты у нас, — утешил Мишка. — Уроки ведь выучил, чего еще надо? Все в порядке. Скажи, что задача трудная была, и все тут. Решали, мол…

Тут в соседнем дворе хлопнула дверь, раздались шаги.

— Тишина… — сказал мужской голос. — Вот и поговорим здесь, на воздухе. Как говорится, тишина да темнота — мать размышлений. Присаживайся.

— Да чего присаживаться, все и так ясно! Завтра соберем вещички да на поезд. В четыре ноль-ноль.

Михаил с Димкой насторожились.

— Это длинный, — шепнул Красиков. — В беретке который. Я его голос сразу узнал…

Двое в темноте тихо переговаривались.

— Горячишься, Костик, горячишься, — негромко заметил первый. Торопиться некуда. Раскопки — золотое дно, да и в лесной район мы еще не наведались. Я точно знаю, что там кое-что имеется… Упустим, второго такого случая не будет. Вот так!

— Да ты понимаешь, что говоришь? — вспылил высокий.

— Понимаю, Костик, очень даже хорошо понимаю… Ты сегодня встретил старого знакомого, и эта встреча несколько вывела тебя из равновесия. Ничего, старик, отдохнешь, выпьешь валерьяновых капель и снова будешь в форме. Эха-ха… Поспешность — злейший враг человека…

— Черт! А я говорю — ничего ты не понимаешь. Вот если бы ты, Рачковский, сам наткнулся на этого проклятого… как его… священника, что ли. Небось другое запел бы.

— Ничего бы я не запел, — хладнокровно отвечал Рачковский. — Во-первых, многое забывается…

— Многое, да не всё.

— Многое, Костик, многое!.. — Говоривший зевнул. — Мой совет: во-первых, продолжай спокойно трудиться. Вперед не выскакивай, но и пасовать особенно нечего. Что же касается священника…

— Да, вот именно, — буркнул Костик.

— Что же, посмотрим. Мог он и не узнать тебя, мог и не заметить. Поглядывай на всякий случай… Впрочем, я еще подумаю. Так или иначе, завтра у тебя выходной, и нам с тобой предстоит рейс в Сосновку. Выспаться надо, любезный, выспаться. Советую… Сон, говорят, сладчайший дар аллаха.

— А я бы лучше на станцию… — заворчал тот, кого собеседник называл Костиком. — Тогда пропала Одигитрия. Другого такого случая сто лет ждать…

Оба — слышно было — поднялись со скамьи, направились к крыльцу. Поднимаясь по ступенькам, высокий, видно, споткнулся: он громко выругался.

— И вечно ты, Костик, так, — зевая, сказал второй. — Человек не знает, где споткнется, но должен предполагать. Осторожность, но спокойствие, вот как, дитя мое…