Стрелы Немой скалы

Степан очнулся от дремы:

— Да, барин?

Багров вздрогнул от неожиданности.

— Ты вернулся, а где же Балбал?

— Я опоздал, их уже угнали.

— Почему же ты не поспешил следом? Ссыльных-то пешком гонят!

— Я не решился, барин.

Степан пробурчал еще что-то и пошел прочь, испуганный взмахом руки Багрова. Профессор резко повернулся спиной к слуге.

Оставшись один в кабинете, Багров достал из стола портрет Андронова: «Прощай, друг, прости, что не задержал Балбала. А труды твои издадим непременно, они будут служить нашей науке, нашему народу».

Багров отдернул занавеси. За окном уже утро. Молчаливо он смотрит куда-то вдаль сквозь туман. Ему кажется, что он видит бесконечные просторы России, партию ссыльных. Они идут туда, в бескрайние степи Сибири, в дикие места, и с ними уходит Балбал, унося, возможно, и частичку тайны скалы, так и оставшейся немой…

ГЛАВА I ИСЧЕЗНУВШИЕ ТАБЛИЦЫ

Впервые в Туву

Транспортный самолет ждал специально. Только Андрей Скворцов и Виктор Демидов поднялись на борт, как дверь плотно закрыли, взревели моторы и самолет пошел на старт. На жестких сиденьях транспортника было неудобно. Оторвавшись от земли, самолет стал набирать высоту. Угрожающе поползли тяжелые ящики и массивные мешки.

За окнами белая ночь. Чем дальше на юг, тем темнее становилось небо. Лампы светили тускло. Склонив голову на ящик, Андрей дремал. Виктор посмотрел на его усталое лицо, резкие морщины, чуть седоватые виски и подумал: «Устал, дружище. Стареешь, брат! Видно, в жизни ничто не проходит даром».

Демидов вспомнил суровую и еще грозную осень 1944 года. Тогда впервые он встретил Андрея Скворцова…

Сломив вражескую оборону у старинного эстонского города Тарту, эстонский корпус вместе с частями десятой армии рвался к столице — городу Таллину. 22 сентября над башней Вышгорода Длинный Горман в военное прибалтийское небо взлетел красный флаг освобождения.

Из Ленинграда в Таллин машины, минуя воронки от снарядов и ломаные линии траншей, добирались двое суток. Ночью шли без фар. В воздухе пахло обгорелым железом и жженой краской. Изредка вспыхивали острые языки пламени. На одной из машин с группой эстонских комсомольских работников Виктор Демидов добрался до Таллина. Город еще искрился огнем недавнего сражения. Прохожие появлялись редко. От развалин за улицей Харью стлался чадный дым. У Толстой Маргариты валялись разбросанные орудия, остатки «тигра» и трупы. Где-то далеко за городом ухали орудия, и совсем рядом, здесь, в городе, в ночи слышались отрывистые выстрелы. Еще шла война.

На другой день после прибытия машин в Таллин Виктора включили в состав чрезвычайной комиссии по обследованию лагеря смерти Клоога. Дорога, по которой ковыляла машина секретаря ЦК комсомола Эстонии (Виктор ехал вместе с ним в Клоогу), проходила вымершим редким лесом. Она петляла меж деревьев, надолб и рвов, заполненных водой. За крутым поворотом — большая поляна с какими-то строениями и несколькими рядами ровных длинных штабелей дров, напоминающих поленницы. Над серым зданием вверх поднялась заводская труба. Машина остановилась.

— Это печь? — Виктор показал на трубу.

— Да, — ответил секретарь и пошел к членам комиссии, стоявшим в центре главного района лагеря.

Виктор подошел к поленницам и вскрикнул от ужаса. Сердце сжалось, спина покрылась капельками пота. В свои семнадцать лет он не был трусом. За последние месяцы он видел много смертей, пули не раз пролетали над его головой, но сейчас… Перед ним были штабеля, похожие на поленницы. Один ряд — дрова, другой — человеческие тела. Затем снова дрова и снова трупы. Все вверх и вверх.

— Еще ряд, еще ряд… десять… одиннадцать… — Виктор считал бессмысленно, силясь отойти от этих перекошенных в предсмертных судорогах, посиневших тел мужчин и женщин, совсем детских и старческих. Надо быть зверем, чтобы совершить подобное…

Кто-то из местных жителей сообщил, что в полутора километрах скрываются узники, которым удалось в день наступления советских войск убежать из лагеря. Кому-нибудь из членов комиссии надо было немедленно отправиться туда и выяснить их положение. «После того, что я видел, я уже, наверное, ничего и никогда бояться не буду», — подумал Виктор и вызвался пойти в лес.

Смеркалось. В лесу было еще темнее, чем на поляне. Тишину не нарушали птицы, да их, видимо, и не было. Только резко трещали ветки под ногами. Вдруг откуда-то справа послышался хруст. Звук приближался. На всякий случай стоило отойти ближе к дереву и приготовить оружие. Мелькнула тень. Невысокого роста человек шел шатаясь, натыкаясь на деревья. Виктор бросился навстречу. Человек вздрогнул и приготовился к прыжку в чащу, по, услышав резкий окрик по-русски «Стой!», бессильно опустился на землю.

Виктор подбежал к нему. Это был сильно исхудавший юноша. Он открыл глаза: «Свои! Русские, наконец-то! Пить!» Виктор протянул флягу. Выпив, юноша проговорил:

— Я был не один, но вчера остальных увезли санитарные машины нашей, Советской Армии. Я не поверил, что это наши, и убежал в лес. Я уже четвертый день ем только ягоды.